Елена Бунина: как из преподавателя стать генеральным директором ИТ-гиганта

«В будущем станут востребованными не только специалисты, обладающие определенными навыками и знаниями, но и те, кто способен переключаться и быстро учиться новому», — уверена Елена Бунина, генеральный директор российского Яндекса и HR-директор. Издатель Т&P Евгения Рыкалова поговорила с Еленой о том, как из математика и преподавателя стать генеральным директором Яндекса, обсудила перспективы высшего образования в России и то, как ему поможет ИТ-компания. А также спросила о главных навыках 2021 года для детей и взрослых и, конечно, о любимых книгах.

— Как из научной и преподавательской деятельности в МГУ вы пришли в HR и в Яндекс?

— Я не уходила из университета. Это первый важный факт. Я до сих пор являюсь профессором мехмата и преподаю. А в Яндекс попала совершенно случайно. В 2007 году мне позвонил мой знакомый, причем не очень близкий, и сказал: «Есть такая компания — Яндекс. И в этой компании есть идея сделать некую школу анализа данных. Хочешь там преподавать?»

Я, честно говоря, про Яндекс тогда мало что знала, и меня это совсем не интересовало

Я ответила, что это вроде бы не очень близкая мне тема и что я бы не хотела преподавать программирование. Знакомый не сдавался — предложил хотя бы познакомиться с основателем Яндекса и тут же, пока я не нашла причин отказаться, отвез меня в гости к Аркадию Воложу. Аркадий очень убедительно, как он умеет, рассказал про идею открытия Школы анализа данных: уже тогда все понимали, что в России сложно нанимать сильных специалистов — даже не то что сильных, а каких-то волшебных, что ли, которые вырастут и совершат какой-то бесконечный прорыв. Думали, что вот бы сделать какую-то серьезную двухлетнюю программу, где обучали бы этих волшебников, и внутри Яндекса был спор — делать это с университетом или самостоятельно. Я поделилась с Аркадием своими впечатлениями от этих идей, и через неделю мне предложили стать директором этой школы. Тут уже как-то сложно было отказаться, потому что это было очень интересно.

— Почему Яндекс принял решение все-таки делать школу внутри, а не совместно с вузом?

— Если честно, это я посоветовала не делать с другими вузами: в тот момент вузы совершенно ничего в анализе данных не понимали. Но при этом считали, конечно, что они понимают все. А это тянуло бы такую программу назад.

— Сейчас ситуация с вузами как-то изменилась?

— Конечно. Сейчас все знают про анализ данных. Каждый уважающий себя вуз понимает, что обязательно нужна программа по машинному обучению. Но нас все равно воспринимают иначе, потому что мы первыми сделали крутую магистратуру по анализу данных. И мы можем прийти и рассказать, что давайте делать так-то, и нам будут помогать. Сейчас так. А тогда, 13 лет назад, этого бы не случилось.

— Получилось воспитать вот этих «волшебных сотрудников», о которых мечтал Аркадий Волож?

— Да, получилось. Причем удивительно вот что: в первый год мы набирали очень быстро. Разговор с Аркадием произошел в конце мая, собрались что-то делать в июле, а начинать обучение надо было в сентябре. Если сейчас собеседование проходит в три этапа (сначала тестирование, потом экзамен, потом собеседование), так мы отбираем самых лучших, то тогда все было стремительно: буквально 15 минут я разговариваю с человеком, и если ему это интересно — принимаю, не интересно — не принимаю. Просто не было выбора. Но даже тот самый первый набор и первый выпуск оказался действительно волшебным. И в нем есть те, кто уже совершил большие прорывы.

— Какая у вас роль в школе сейчас?

— Я осталась директором Школы анализа данных. Конечно, я не занимаюсь административной работой давным-давно, с тех пор как стала HR‑директором. Но я по-прежнему хожу на собрания, участвую в Совете школы, даже провожу выпускные у себя на даче. И преподаю маленький-маленький курс. В общем, стараюсь вовлекаться, насколько это возможно. И мне это по-прежнему интересно.

— Когда мы в прошлый раз беседовали, вы рассказали историю о том, как сами учились в ШАДе.

— Да. Это была смешная история. Я тогда родила третьего ребенка. И очень хотела поучиться в Школе анализа данных, понимая, что как-то странно — сделать школу, а самой ее не окончить. Помню, как мы сидели у меня дома с нашим администратором и секретарем школы и занимались набором в ШАД. Мы смотрели список студентов, обсуждали, кого берем, и тут я говорю: «Как же жалко, что столько уже лет ШАД существует, а я до сих пор ее не окончила». И администратор добавляет: «И мне ужасно жалко». И секретарь: «И мне ужасно жалко». Конечно, мы понимали, что каждый из нас не успеет пройти полное обучение — времени на это надо много. Поэтому мы придумали виртуальную студентку: взяли фамилию одного, имя другого, отчество третьего и зачислили эту мистификацию в ШАД, разделив 3 курса между собой — каждый взял по одному в семестр. В результате мы втроем на ⅓ выпускники Школы анализа данных.

— Как вообще вы строите свою траекторию развития или образования?

— Я из тех, кто учится, только уча

Такое особенное свойство. Я, скорее, не ученик, а учитель. Я люблю учить. Поэтому, если я понимаю, что мне надо что-то изучить, я постараюсь прочесть на эту тему лекцию или спецкурс. Не могу сказать, что у меня есть серьезная траектория, потому что все время появляется новая работа, новые обязанности, и учеба стала частью работы. Но я всегда понимаю, какую часть науки мне нужно изучить.

— Поняла. Что бы вы хотели сейчас изучить или каких навыков вам не хватает?

— Я, честно говоря, английский бы доучила нормально. Я работаю все время в России, и у меня нет каких-то особенных внешних англоязычных обязанностей, поэтому язык очень быстро забывается.

— Как вы думаете, кто победит в споре классического (высшего) с новыми форматами образования?

— Думаю, истина всегда где-то посередине. С моей точки зрения, фундаментальное и даже классическое образование полезно. Во-первых, университет — это среда.

Люди приходят в университет, находят себе подобных, с ними общаются, и как-то из этого вырастает правильная жизнь

Во-вторых, фундаментальные знания, даже столетней давности, в какой-то момент тоже полезно получить. Другое дело, что в наших классических вузах в основном только эти знания и дают, и нет ничего нового. По-моему, очень важно разумно сочетать и то, и то. Нельзя просто взять и сказать: «Быстро учим какой-то язык программирования. Все, сели», — и это назвать образованием. Это не образование. Это некоторый способ найти работу.

— Быстрые навыки какие-то.

— Быстрые навыки, да. Но это не университет моей мечты. Все-таки университет моей мечты — это, скорее, живой кампус, интересные студенты, которые общаются — какое-то начало с фундаментальными знаниями. Пусть знания немножечко старинны, но можно просто продолжать обучение в практике с возможностью выбирать траектории. Стажировки и живые проекты в группах — тоже важная часть. Когда мы открывали в 2014 году факультет компьютерных наук в Высшей школе экономики, у нас была возможность свободно творить. Мы продумывали, как выстраивать 4 года обучения. Мы считали, что нужно 2 года — на фундаментальное образование, потом 2 года — на прикладные дисциплины. И вот сейчас я вижу результат.

— Как много выпускников вот этого бакалавриата попадают к вам на работу?

— Очень много. Каждые полгода мы измеряем, выпускники каких вузов к нам пришли. Раньше всегда побеждал МГУ, потом Физтех. И вот когда у нас появились первые выпуски факультета компьютерных наук, Вышка сразу вырвалась на первое место.

— Поняла. В Яндексе есть продукты для школьного образования (Яндекс.Учебник), есть для взрослого (Яндекс.Практикум), но, мне кажется, нет пока ничего для высшей школы. Что-то планируется делать для рынка высшего образования в России?

— Да. Одна вещь у нас уже давно есть, просто, наверное, это не называется продуктом для высшей школы. Хотя, мне кажется, это вполне себе продукт. У нас появилась ШАД, и она стала успешной. Потом мы стали делать совместные программы с множеством вузов. С 2007 года открыли совместную кафедру (магистратуру) на Физтехе. В 2008 — в Высшей школе экономики. В 2011 у нас появились питерские вузы, затем минский БГУ. Есть Екатеринбургский и Новосибирский университеты. С вузами, для которых тема анализа данных и программирования важна, старались делать совместные магистратуры и помогать им в бакалавриате. В общем, мне кажется, это тоже какая-то часть вовлечения в высшее образование. Сейчас таких совместных программ много — примерно 1500 студентов суммарно мы набираем каждый год на совместные программы.

— Что с точки зрения какого-то IT-решения?

— Делаем сервисы для образования. Например, наш сервис Yandex.Cloud сейчас помогает вузам стать цифровыми. Мы делаем большой совместный проект с Высшей школой экономики, вместе придумываем то самое цифровое решение для работы веб-сервисов университета. Ведь мало перейти в онлайн, для качественного образования нужно сделать инфраструктуру обучения. Сервисы на основе машинного обучения помогут студентам и преподавателям выбирать дополнительные предметы для изучения, будут подсказывать наиболее полезные конференции, показывать прогнозы на спрос и предложения работодателей в конкретной области. Создать и внедрить эти возможности поможет облачная технология разработки машинного обучения Yandex DataSphere. Я думаю, что появится еще несколько партнеров, с которыми мы продолжим цифровизацию университетов.

— Когда можно ждать прорыва в высшем образовании?

— Ну, не знаю. Может, через годик.

— В рамках YaC/e вы рассказывали об Образовательной инициативе. Расскажите об этом подробнее?

— Год назад мы объявили Образовательную инициативу Яндекса. Это наша программа по улучшению образования с помощью технологий. Мы ее представляли как трехгодичную программу, в которой мы обещали за 3 года сделать какие-то полезные вещи. Например, подготовить 100 тысяч ИТ-специалистов совместно с партнерами, ввести новые предметы в Яндекс.Учебнике. Много разных вещей. За год мы поняли, что мы не хотим трехлетнюю программу Яндекса, мы хотим вечную, чтобы технологии помогали образованию постоянно становиться лучше.

Другой наш проект — программа «Я учитель», которая помогает учителям жить в новом мире, в том числе — в цифровом. Мы проводим обучение учителей, различные тесты по повышению квалификации, делаем полезные гайды, где описываем, какими инструментами удобно пользоваться.

Еще мы хотим помочь стране получить новых крутых ИТ-специалистов. Для этого уже не первый год работает Яндекс.Лицей для старшеклассников в разных регионах России, где ребята осваивают базовое программирование. Сюда же можно отнести совместные программы с вузами.

— Вторая карьера.

— Конечно. Ну и третье направление в Образовательной инициативе — наука. Для нас важно поддерживать стремление к знаниям. Особенно computer science — это на самом деле сложная наука. Математику нужна ручка и бумага, чтобы творить. Математика всегда была развита и за эти годы не упала в качестве. Computer science — все-таки новая наука, в которой Россия во многом отстает. Нужно этой науке помогать.

Четвертое направление Образовательной инициативы — это ровно про что вы спрашивали: разные ИТ-решения для образования. О Yandex.Cloud я уже говорила, а еще у нас есть Яндекс.Контест, который помогает автоматически проверять задания по программированию, проводить олимпиады и крупные конкурсы. Эту платформу мы тоже вузам раздаем.

— У меня есть еще несколько вопросов про профессии. Про профессии будущего. Какие профессии ждать в будущем? И кого вы будете нанимать, условно, через 5 лет? Кто эти чудесные волшебные люди в этот раз?

— Давайте я сначала расскажу про Яндекс, а потом в целом о профессиях будущего. Если про Яндекс: разработчики, аналитики данных — они по-прежнему будут нужны.

Нужны будут всегда те, кто с любого языка может переключиться на другой, и те, кто умеет учиться и быстро осваивать новые вещи

Роботизация, которая уже началась, продлится еще 5–10–15 лет. Это же надо будет все-все на свете программировать. Технические профессии будут нужны, все время будут нужны.

Дальше очень важная профессия — это продакт-менеджер. Тот, кто, собственно, может придумать, что нужно делать, сделать это, переделать, если нужно, и оценить результат.

— Придумать, что нужно делать тем, кто программирует.

— Тем, кто программирует, да. А дальше подключается уже менеджер проекта, который может понять продакта и поставить правильно задачу разработчикам. Потому что часто между продактом и разработчиками есть какой-то зазор в языке, что ли.

— Вообще в коммуникации?

— Да. Они друг друга не понимают. По-разному бывает. Но часто вот так. Эти профессии сейчас популярны. Мне кажется, что продакт-менеджеры будут еще долго популярны, потому что надо будет придумывать, как сделать самый удобный сервис для людей.

Что я вижу вообще, и в Яндексе тоже. Явно все больше нужны психологи и вообще вся сфера, которая работает с людьми, будет активно развиваться.

— Для двух предыдущих групп?

— Для всех. На самом деле, для всех. Жизнь все больше стрессовая, а ритм ее ускоряется. Люди не справляются. Еще люди не справляются с тем, что жизнь сильно перестраивается. И это не говоря о 2020-м годе. Даже если мы представим себе, что этого года не было, все равно стресс бы усиливался, потому что люди не понимают, куда бежать и что делать.

— А увеличился штат психологов в Яндексе за этот год?

— У нас нет штата психологов, мы оплачиваем работу внешних консультантов. И их число увеличилось в 10 раз примерно.

— Если немножко уйти от ИТ-компании и пофантазировать еще шире. На кого стоит начать учиться сейчас?

— Ну я вообще не верю, что можно такие вещи предсказывать. Верю, что каждый человек должен выбирать профессию по своему желанию, по зову сердца. Потому что учиться нужно с удовольствием, а для этого сначала осознать, к чему есть тяга. И не нужно бояться, что потом придется переучиваться. Не всегда профессия — это на всю жизнь.

Каждый человек, мне кажется, должен в себе две вещи развивать. Во-первых, понимать, что нравится, и дальше этим заниматься. И во-вторых — прокачивать стрессоустойчивость

— Ну, вы же в своей жизни, получается, переучивались, когда из математика стали HR? Как вы это делали?

— Совершенно мгновенно. Это была довольно смешная история. Осенью 2010-го года я защищала докторскую диссертацию и параллельно руководила в Яндексе отделом академических программ. Это был не HR. Думала, что вот я сейчас защищу докторскую, а потом займусь чем-то средним между математикой и тем, что интересно в Яндексе. Вот такая была мечта. В общем, моя мечта жила две недели. Потому что когда я защитила докторскую, меня позвал к себе Аркадий и сказал: «Я хочу тебе предложить стать HR-директором». Это был конец ноября. Я ему говорю: «Где HR и где я? Я ученый, я преподаватель. То есть я вот это могу и это могу, но я не HR-директор». Две недели мы с ним это сложно обсуждали. Потом я сдалась. А дальше не было возможности обучиться всему этому как-то серьезно, потому что в декабре я согласилась, а 11 января — стала HR-директором. И до этого еще нужно было понять, кто у меня команда, и со всеми поговорить. То есть там не было даже зазора в день, чтобы куда-то пойти учиться. И я училась, как говорится, «в поле».

— У сотрудников?

— У сотрудников, консультируясь, методом проб и ошибок. То есть меня просто бросили в воду, и пришлось научиться плавать.

— А есть какие-то уникальные компетенции, которыми обладает HR Яндекса?

— Да. У нас очень математические эйчары.

— Вы их набираете среди своих студентов?

— Практически да. Чтобы хорошо контактировать с нашими ребятами, правильно как-то что-то объяснять, нужно техническое образование. Особенно в тех блоках, которые с компенсациями связаны.

— Есть какие-то критерии настоящего сотрудника Яндекса, как их сформулировать?

— У нас был целый проект: написать, какие главные ценности в Яндексе и у самих сотрудников. Опрашивали кучу народа. Выписали 5 ценностей. Получилось, что, во-первых, человек должен быть профессиональный. По-честному профессиональный.

— Ну это экспертность?

— Экспертность должна быть хоть в чем-то. Не обязательно во всем. Во-вторых, человек должен быть открытый. Не скрывать информацию, делиться. Хотеть быть открытым. Он должен уважать чувство свободы, свое и чужое — и это третья наша ценность. Не должно быть замшелой иерархичности никакой. Никто не должен ни бояться своих начальников, ни свысока смотреть на своих подчиненных. Это очень важно, кстати. Ребята все очень разные, на самом деле. И многообразие мы тоже выписали в этом исследовании. А пятая наша ценность — это, конечно, атмосфера.

О навыках

— Вы как мама 4 детей и человек, который много занимается детским образованием, какие навыки сейчас, особенно в 2020-м году, считаете важным развивать в каждом ребенке? И на чем нужно фокусироваться родителю и взрослому, который рядом?

— Фокусироваться нужно на каком-то осознанном выборе ребенка. Сделать так, чтобы ребенок понял, что ему что-то нравится, и вот этим занимался. Важно, чтобы ребенок выбирал что-то сам. Я просто очень люблю принципы Монтессори. Это ровно оно. «Помоги мне сделать это самому». Это мой опыт с моими детьми.

— А взрослому сейчас, в декабре 2020, когда был тяжелый год, и непонятно, что нас ждет впереди, на чем попытаться сфокусироваться? Есть какой-то навык для каждого?

— Мне кажется, надо найти свое счастье сейчас. Я это говорю всем сотрудникам. Каждую неделю я выхожу на наш хурал (еженедельная общая встреча сотрудников Яндекса — примечание редактора) и что-нибудь про это говорю.

Сейчас каждый должен понять, что доставляет ему максимум удовольствия. Это тот год, когда надо себя жалеть. Это то время, когда надо себя очень жалеть. Жалеть — не в смысле ныть. А в смысле наконец подумать о себе, а не обо всех остальных. В первую очередь, о себе

Понять, что нравится, что приятно, что делает счастливым. И срочно бежать это делать. Если это, конечно, не запрещено. Вот, например, в Москве сейчас открыты катки. Можно пойти покататься на коньках. Открыты рестораны — можно пойти вкусно есть. И так далее.

— Вы ответили для себя на этот вопрос? Что такое счастье?

— Я как-то живу более-менее сегодняшним днем. Для меня счастье — это, в первую очередь, дети. Мне не на что жаловаться. У меня прекрасная семья, чудесные дети. И это для меня основа счастья. А все остальное — какие-то дополнительные приятные вещи. При этом я себе ни в чем не отказываю.

Какие три книги действительно повлияли на вас?