Most creative camp — лагерь, куда приезжают люди совершенно разных профессий, социального статуса и возраста для того, чтобы учиться мыслить нестандартно и создавать новое. В июне команда проекта выпустила новый продукт — приложение Progoolka, своеобразный аудиотренажер креативной мышцы, в котором участник, находясь в любой точке планеты, решает необычные задачи и генерирует идеи. CEO «Теории и практики» Надя Макова поговорила с сооснователем most creative camp Даниилом Филиным о том, как создать творческое пространство и заставить людей мыслить иначе, и можно ли родиться креативным.

Надя Макова

CEO и управляющий партнер проекта «Теории и практики»

Даниил Филин

Cооснователь most creative camp и приложения Progoolka

— Почему ты ушел из собственного агентства, очень успешного на тот момент?

— Я утомился от рекламы как индустрии и от агентского формата взаимодействия с клиентом. Одновременно 4 года назад мы сделали образовательный проект, most creative camp, он начал развиваться, и в определенный момент стало понятно, что это может быть самостоятельным бизнесом. И он интереснее, чем реклама. В образовании, мне кажется, сейчас гораздо больше рок-н-ролла, чем в рекламе.

Плюс в коммуникациях качественное взаимодействие с клиентом было скорее редкостью. Чаще все ограничивалось комментариями к идеям и макетам. В консалтинге и образовании совершенно другое отношение между заказчиком и исполнителем, оно партнерское, к тебе действительно приходят за экспертизой.

— Мы это называем «отношение как к доктору»

— Да, как к хорошему доктору. К тебе приходят со своей болью, задачей, и потом тебя действительно слушают. В России, да и вообще во всем мире, знают, как играть в футбол, как заниматься политикой, рекламой и дизайном. А в образовании этого нет, поэтому прислушиваются и готовы что-то делать именно вместе. Создание и развитие в долгую собственных продуктов — это тоже было гораздо интереснее, чем разовые рекламные проекты.

— Все началось с первого лагеря в 2016 году. Как он случился?

— Собственно, мы искали что-то, направленное на изменение мира и обладающее ценностью. И сделали детский лагерь.

— Детский лагерь — это же очень сложно. Детская школа — это ад.

— Согласен, именно поэтому мы сейчас этим не занимаемся сами. После этого произошло много печальных событий в России, из-за чего зарегламентировали систему детских кэмпов. Но тогда у нас был партнер, который брал на себя все заботы по организации, а мы делали программу. Мы собрали незамысловатый сайт и указали «14+», «Лагерь про креативное мышление». Нам написали много взрослых: «Мы хотим к вам в лагерь». И мы сказали: «Ребят, мы, простите, только для подростков 14–18, а для вас сделаем отдельный кэмп». И, собственно, с этого обещания все началось.

— Можно же сказать, что вы — пионеры в этом. Такого формата взрослого лагеря на тот момент не было?

— Я не буду говорить, что мы первые, но пионеры — да, совершенно точно. Первый лагерь был в Грузии. Это тройной выстрел в голову, как мне кажется.

— И после него пришел успех?

— Мы написали, что делаем кэмп, и пришли около 60 человек. Мы решили сделать две смены вместо одной. Это был абсолютный ад. В Грузии, которую мы обожаем, очень сложно что-то организовать. Плюс это программа, которую мы никогда не делали. Естественно, все идет не совсем так, как мы бы хотели. Коммуникация еще не была выстроена, люди приезжали с какими-то другими ожиданиями, и они не были подготовлены к тому, что будет с ними происходить. Мы тратили дополнительные ресурсы, чтобы их вовлечь и погрузить в то, что происходит нечто образовательное. Но в итоге все случилось, и мы с этого момента стартовали и начали делать программы. С 2016 по текущий момент мы сделали 35 кэмпов.

— Какой процент людей едет за тусовкой и опытом, а какой процент реально едет учиться? Учиться в Грузию с тусовкой рекламно-креативных ребят.

— Я думаю, 50/50. Это все-таки не образование в классическом понимании, а развивающий формат. Мы очень много общались с разными образовательными институциями. Пытались оценить технически, методически, какой результат у нашей программы. Общались с ВШЭ, пробовали разработать методологию. В итоге мы пришли к тому, что это именно просветительский продукт, про развитие и вдохновение.

— В лагерь ездят люди не обязательно креативные. Ты как считаешь, любой человек может стать креативным, или это то, с чем ты рождаешься?

— Любой человек может это в себе развить. Любой человек, по сравнению с собой предыдущим, может стать более креативным.

— А по сравнению с другими людьми?

— Это как с пловцами. У одного пловца само по себе тело лучше, чем у другого. То же самое с креативностью. У кого-то просто лучше это получается и развивается в течение жизни.

— «Мы все рождаемся креативными» — ты веришь этому?

— Верю. Но, опять же, у кого-то это получается лучше, у кого-то хуже. Но при этом то, что я вижу из собственной практики, — эту штуку можно развивать. Можно себя научить. Во-первых, нужно понимание, как работает придумывание нового, во-вторых, необходимо овладеть конкретными инструментами, в-третьих, ты должен быть уверен в том, что ты можешь это делать. И, в-четвертых, это среда, в которую ты попадаешь, и мы создаем ее внутри наших проектов. Такую среду в целом каждый может создавать вокруг себя. Ты можешь влиять на команду и то, как она работает. Это все приводит к креативности — способности думать нешаблонно, чтобы решать какие-то задачи.

Проект как бизнес сильно изменился с момента первого кэмпа. Он был создан для фана, от чего мы получали безумное удовольствие. Но мы быстро поняли, что с такой интенсивностью мы не готовы делать кэмпы. Они авторские, и построены на том, как мы реагируем, создаем атмосферу, разгоняем идеи участников, модерируем их общение между собой. Мы создаем ту самую среду, в которой хочется и можется придумывать, может, впервые с детства. Даже раз в месяц делать такой кэмп безумно тяжело.

— Много ресурсов требуется?

— Эмоциональных ресурсов в первую очередь. С момента, как мы это поняли, у нас стало меньше кэмпов. Первые два года их было чуть ли не по 10–12, в прошлом году — 4.

— Мне кажется, что все самые крутые просветительские проекты возможны только в таком маленьком формате. Как только происходит расширение, масштабирование, это идет в ущерб атмосфере, качеству, вдохновению, смыслам.

— Совершенно точно, если говорить про оффлайн.

— С какими методическими сложностями вы столкнулись при реализации проекта?

— К нам приезжают совершенно разные люди, и переформатировать их — отдельная задача. Чиновники, толстосумы, люди, которых привыкли слушать, начальники, студенты — все они должны быть в одной команде и через 2 часа в экстремальных условиях вместе придумать и представить идею.

— Это уникальный продукт на рынке?

— Насколько я знаю, да. Часто приходится рассказывать, что мы не про ловлю энергии космоса, поиск седьмой чакры, внутреннего ребенка. Мы не про это. Most creative camp — это про рациональную работу со своей головой и головами окружающих, чтобы улучшать способность придумывать новое.

— Любому человеку нужно развивать креативность?

— Безусловно. Это необходимо для того, чтобы никогда не оказываться в тупике, уметь находить решения. Спокойно себя чувствовать, когда тебе не сказали, какое решение правильное. Плюс это про то, что можно что-то сделать лучше, изменить вокруг себя.

— Расскажи про свой проект Progoolka.

— Мы искали масштабируемый формат, который может обладать нашей энергией. Началось все с часового трека, под который гуляли участники наших образовательных программ. Они должны были по-другому воспринимать окружающий мир и решать задачки на креативность. Например, придумать историю, что происходило на этом месте, где они прямо сейчас стоят, и почему каждый год здесь собирается 50 человек. У тебя есть предлагаемые обстоятельства и нет шаблона, как решать поставленную задачу — и ты начинаешь придумывать.

— Почему «Progoolka» через два О?

— В первую очередь, чтобы было уникальное написание. Нам нравится слово «Progoolka», потому что оно про легкость и приятные эмоции. Хотя теперь некоторых название вводит в заблуждение — они думают, что обязательно надо куда-то идти. Хотя сейчас это превратилось совсем в другую историю. Теперь это тренажер творческого мышления. Прогулки длятся 5–10 минут, потому что полчаса — это уже много. В идеале проходить каждый день, но гулять где-то — необязательно.

— Как зарядка утром.

— Да, по сути, это как headspace, только для креативности. Зарядка утром, днем или вечером. Мы берем лучшие кейсы со всего мира, превращаем их в задачки. У тебя есть время, чтобы придумать собственные идеи. А потом ты приходишь к какому-то решению, причем правильного нет. В любом случае ты победил.

В отличие от многих тренажеров для мозгов, это все задачки из реальной жизни. Тут мы возвращаемся к тому, с чего мы начали.Невозможно soft skills развить за один раз, побывав даже на очень классном воркшопе. Кэмп позволяет тебе погрузиться, понять основы, но дальше без практики никуда. Многие нас спрашивали: «А что дальше? Можно как-то продолжать это все делать?». А это как раз и есть те самые задачи, над которыми можно так подумать. Каждый день — новый контент.

— Ты куда-то отправляешь решения?

— В приложении фиксируешь все свои идеи, чтобы потом ты мог к ним вернуться, посмотреть, поделиться с друзьями.

— Слушай, а сколько у вас уже человек прошли Progoolka?

— Мы запустили приложение в июне этого года, к этому нас подтолкнула пандемия. Она нам помогла сконцентрироваться, потому что появилось немного свободного времени, чтобы более активно заняться разработкой. Мы сделали приложение, у него уже около 3-х тысяч пользователей.

— Тебя можно назвать lifelong learning человеком? Многие люди, которые занимаются качественным обучением и просвещением, они немножко сапожники без сапог, потому что у них профдеформация. Они в этом варятся и сами забывают учиться.

— Я бы, наверное, тоже забывал учиться. Я себе просто назначаю личные занятия с учителями, тогда от них не отвертеться. Это философия и аккордеон.

— Тебя какие три книжки бесят?

— Ну, это какое-то очень сильное чувство, вряд ли я его испытываю. Но меня удивляют все книжки про творческое мышление, где на обложке изображена лампочка. Это как-то не очень творчески, что ли.

— Какие 3 главные проблемы у российской образовательной индустрии? Мы сейчас не говорим о ВУЗах и школах.

— Все бросились делать собственные курсы, появилась целая индустрия, как запустить свой онлайн-курс без регистрации и смс и стать миллионером за 2 месяца. И вот этот подход, мне кажется, создал много некачественного контента, который разрушает имидж образования. Ты один раз сходил, столкнулся с псевдоэкспертом и подумал: «Ну, скорее всего, везде происходит так».

— Какой самый крутой образовательно-просветительский проект в России, который ты мог бы порекомендовать?

— Есть сейчас прекрасные подкасты, как мне кажется, которые работают именно как просветительские продукты. Я заворожен абсолютно подкастом «Тоже Россия». Мне очень нравится тема — неочевидное наше наследие.

— А где учиться?

— Есть замечательный Антон Маскелиаде и его музыкальная школа, которая влюбляет в музыку людей, даже если они боялись притронуться к инструменту.

— Какую книжку должен прочитать каждый человек в своей жизни? Одну.

— Пусть посмотрят фильм про барона Мюнхгаузена.

— Улыбайтесь, господа! Да, отличный выбор. Спасибо.