Книги о чувстве юмора: природа политкорректности, социальная функция смеха и агрессивная эмоциональность

Кристи Дэвис

Jokes and Targets

Кристи Дэвис, британский социолог, на сегодняшний день является одним из наиболее востребованных исследователей юмора. Его популярность во многом объяснятся тем, что основной интерес Дэвиса сосредоточен на исследовании природы политкорректности и неполиткорректности в юморе — наиболее противоречивой и общественно резонансной его области. Шутки и анекдоты не обладают какой-либо реальной социальной силой, считает Дэвис. Соответственно, они не оказывают сколько-нибудь ощутимого воздействия на общество. Они только отражают социальные реалии или мифологемы, характерные для данного места и времени.

Стереотипы в анекдотах обусловлены тем или иным отклонением одной социальной группы от нормы, принятой в другой. Автор опровергает важное для теории мультикультурализма убеждение в абсолютном качественном равенстве всех культур. Например, традиционная коннотативная связь французов и секса, принятая в англосаксонской культуре, объясняется так называемым «секс-туризмом», предпринимаемым в XVIII веке во Франции жителями более коммерчески развитой Англии. Имеет ли это прямое отношение к анекдотам и шуткам? Нет, отвечает Дэвис. Дело в том, что шутки и анекдоты основаны на определенных структурах (конвенциональных скриптах), которые необязательно имеют в своей основе стереотипы и мифологемы. Поэтому анекдоты сами по себе не являются выражением скрытой враждебности (еще одно предубеждение, которое вскрывает Дэвис, полемизируя с теорией юмора Фрейда) одной социальной группы по отношению к другой. Доказательством этому служит факт, что крайне негативное отношение американцев и англичан к японцам во время Второй мировой войны не оставило после себя никаких анекдотов о «коварстве» японцев как национальной черте. По той же причине Дэвис приходит к выводу, что анекдоты о шотландцах и евреях представляют собой «умные образчики самоиронии». Параноидальные идеологические темы «мирового заговора» евреев и ритуального убийства младенцев также никак не отражены в анекдотах о евреях.

Будучи автором книги о морали в Великобритании, Дэвис с особой тщательностью исследует общественную реакцию на неполиткорректные шутки и приводит наиболее известные и радикальные примеры. Дэвис убедительно доказывает, что подобный юмор является «зоной свободы» между отдельными индивидами. Неполиткорректные шутки создаются именно «людьми для людей», а не социальными группами. Политические анекдоты в СССР произносились между теми, кто открыто говорил друг другу о своих взглядах на власть, поэтому никакого элемента противостояния власти эти анекдоты не несли. Анекдоты обыгрывают бездну между тем, как видят мир обычные люди, и тем, каким хотят видеть мир те, кто стремится этот мир контролировать.

Главным виновником диктата политкорректности Дэвис называет идеологию либерального эгалитаризма, которая не позволяет высмеивание «непривилегированных» социальных групп. Высмеивание должно быть направлено только снизу вверх. Либеральный эгалитаризм не считывает смыслы и контексты, замечает только слова и защищает от них отдельные социальные группы. Так, популярность анекдотов про юристов с кажущейся заложенной в них социальной ненавистью, объясняется высоким статусом этой профессии в США и столь же высокой их «безопасностью». Та же ситуация наблюдается и в случае с анекдотами про блондинок, так как важные для массовой культуры понятия красоты, успешности, популярности делают позволительными неполиткорректные анекдоты, мишенью которых служит эта социальная группа. Таким образом, лицемерие «политкорректной морали» заключается в ее пренебрежении прямым смыслом. Для нее важно не «что» и «как», а «кто» и «о ком».

Анри Бергсон

«Смех»

Анри Бергсон одним из первых рассматривает смех с точки зрения социологии. Смех социально обусловлен и имеет силу только в специфических «естественных» условиях конкретного социума. Смех по по своей природе человечен («Пейзаж не может быть смешным»). Однако собственно смех возможен только внутри группы людей. Тот, кто одинок, не способен на смех. В то же время индивид, не принадлежащий к данной социальной группе, также не может разделить с ней смех (Бергсон проводит аналогию с путешественниками в вагоне поезда, рассказывающими друг другу смешные истории, которые не вызывают сочувствие у постороннего, обособленного слушателя).

По Бергсону, смех — это рациональная реакция общества на выявленную дисгармонию, посягающую на общественный порядок. Не всякая нелепость производит комический эффект, а комична лишь та нелепость, которая ощущается обществом как опасная. Таким образом, смех — это защитная реакция, в том числе от обособления индивидов, которое, согласно Бергсону, тоже мыслится обществом как нечто опасное. Этим социальная функция смеха не исчерпывается. Смех и юмор — это то, что позволяет обществу постоянно обновляться, то, что противостоит косности и механистичности. Примером могут послужить ужимки клоунов, представляющие собой не что иное как окарикатуренные механистические жесты человека. Бергсон подробно анализирует различные механизмы возникновения комического и реакции на него. «Смех» является одновременно эстетическим и этическим трактатом Бергсона, так как отталкивается прежде всего от вопроса «к чему стремится общество в комическом?» Общество, считает Бергсон, должно стремится к исправлению. Это и есть главная функция смеха.

Aртур Кестлер

The Act of Creation

В трактате британского мыслителя Артура Кестлера, посвященном изучению творческого акта, значительное место уделяется исследованию юмора. Согласно его теории, творческая деятельность состоит из трех базовых принципов: юмор, открытие (discovery, eureka) и искусство. Юмор характеризуется «агрессивной эмоциональностью». Смех представляет собой физиологическую реакцию на сложные интеллектуальные задачи. По мнению Кестлера, юмор и смех доказывают тезис о том, что биологическая эволюция человечества далеко опередила его умственное развитие. Смех — это прежде всего порождение страха, агрессии, оборонительных и наступательных импульсов. В то же время, с биологической точки зрения, смех совершенно бесцелен и не мотивирован борьбой за существование.

Кроме того, Кестлер показывает, что в основе всякого анекдота лежит парадокс. Он описывает структуру анекдота как подмену привычной, универсальной нарративной матрицы, призванной поначалу завлечь слушателя, новым, неожиданным элементом, заложенным в заключительной фразе (punch-line). Такая подмена и рождает неожиданный комический эффект. Смех же для Кестлера — это разрешение парадокса, когнитивного диссонанса. Это разрешение названо им в трактате «каналом наименьшего сопротивления».

Виктор Раскин

Semantic Mechanisms of Humor

Виктор Раскин, уроженец СССР, эмигрировавший в США в 1973 году, является автором самой авторитетной на сегодняшний день теории юмора в лингвистике. В своей монографии Semantic Mechanisms of Humor он разработал семантическую теорию юмора, суть которой сводится к определению тех условий, которые были бы достаточными для того, чтобы текст был смешным. Теория Раскина восходит к лингвистической традиции 1960–1970-х годов, работам Джерольда Каца, Джерри Алана Фодора, Ноама Хомски, математическим и когнитивным методам в лингвистике.

Ставя перед собой задачу описания речевых условий создания комического эффекта, Раскин ограничивается анализом вербального юмора. Комический эффект достигается с помощью бисоциации — точки пересечения двух независимых контекстов (термин, заимствованный у Артура Кестлера). Именно контексты, которые при всем различии имеют точки соприкосновения и сопоставления, создают комический эффект. Смех является реакцией на когнитивный диссонанс, возникающий в результате рождения новой ассоциативной связи между этими контекстами.

Еще одним важным термином для Раскина служит разработанное им понятие скрипта. Это те устойчивые сценарии, которые остаются в сознании вследствие каждодневного социального опыта и создают дополнительный контекст для любой получаемой информации. Монография Раскина начинается с подробной каталогизации базовых терминов для описания юмора, «типов смеха», «юмористических актов». Semantic Mechanisms of Humor содержит обширный разбор материала, который автор разделяет на три основных типа: эротические анекдоты, анекдоты, основанные на национальных стереотипах, и политические анекдоты. Последние представлены главным образом советскими анекдотами. Подробный анализ и классификация такого объемного материала уже сами по себе, вне семантической теории Раскина, представляют большой интерес.