Искусствовед Юлия Соловьева о танце в музейных пространствах и женском взгляде на искусство

Юля Соловьева переехала в Нью-Йорк с родителями, когда ей было 13 лет. К настоящему времени она успела отучиться в колледже Baruch, в Сорбонне и в лондонском Courtauld — под руководством Бориса Гройса и Сары Уилсон. Новый герой постоянной рубрики на T&P.

Мои родители переехали в Нью-Йорк, когда мне было 13 лет. Я ходила в школу фэшн-дизайна. Колледж должен был расширить мое мировоззрение. Мне было необходимо как бы свести воедино свой собственный культурный бэкграунд и новую среду обитания — то есть Соединенные Штаты. Это означало, что мне предстоит много учиться, чтобы критически оценивать политическую и социальную ситуацию как на национальном, так и на международном уровне, а также чтобы навести мосты между моей личной и культурной историей и тем, чем это могло бы стать в будущем. Я сама выбирала себе профильные предметы, так как в университете это была такая возможность. Это было первым шагом к междисциплинарному обучению, которое я проповедую и по сей день.

Macaulay Honors College предоставил мне шанс создать мою собственную базу для дальнейшего обучения. Я слушала курсы по международным отношениям, культурологии, истории искусств, мировой литературе, кинематографии, цифровой фотографии, урбанистике и менеджменту. Мне была очень интересна женская идентичность, Ближний Восток и искусство художников в изгнании, поэтому бакалаврскую диссертацию я писала про Ширин Нешат. Я работала и проходила стажировки в музеях, журналах, галереях, на кинофестивале Трайбека, училась во Франции и, пока писала бакалаврскую диссертацию, в Марокко. После получения степени бакалавра я работала в отделе маркетинга в одной коммерческой фирме. Это было для меня открытием некоего реального мира, но мне хотелось все же больше сконцентрироваться на современном искусстве.

Мне была очень интересна женская идентичность, Ближний Восток и искусство художников в изгнании, поэтому бакалаврскую диссертацию я писала про Ширин Нешат. Я работала и проходила стажировки в музеях, журналах, галереях, на кинофестивале Трайбека, училась во Франции и, пока писала бакалаврскую диссертацию, в Марокко.

В 2009 году я попала на программу подготовки кураторов в MoMA на киноотделение, где я участвовала в проектах, посвященных Спайку Джонзи, Рою Андерссону и грузинскому кинематографу. Это был потрясающий, захватывающий опыт. В это же время меня совершенно очаровал Борис Гройс, который приехал преподавать в университет Нью-Йорка. Я написала ему, и мы встретились попить кофе. Мне очень хотелось учиться у человека, который, с одной стороны, понимал мой российский бэкграунд, а с другой — находился бы в том же пространстве, что и я сейчас. Поэтому я подала заявление на магистрскую программу в Courtauld, где он читает курс вместе с Сарой Уилсон. Он называется «Расширенный концептуализм: конец авангарда или новое начало?» Это был очень скурпулезный курс. Казалось просто невероятно, что на лекции к нам приходили такие мировые звезды, как Джозеф Кошут, Терри Смит, Антон Видокл. Я очень благодарна за такую возможность, поскольку это было необычайно важным фундаментальным опытом.

Я в то время писала о перформансах и экспериментальных выставках, моя магистерская диссертация была посвящена Тино Сегалу и экспериментальному дизайну. Именно благодаря работам Тино я начала обращать внимание на то, как танец вписывается в арт-пространства, поэтому свою докторскую диссертацию я сфокусирую на теме хореографических трансформаций в музейных помещениях с 1990-х и до нашего времени. Меня очень интересует новый подход к использованию языка и теории танца, а также влияние развития технологий на наше восприятие и понимание человеческого тела и на трансформации в социальных отношениях. Структура танцевального воркшопа как новой образовательной модели очень привлекательна для музеев. Танец меняет наше представление о выставках, меняет то, как они создаются и как воспринимаются.

Сейчас я курирую выставку молодых художниц из России и стран бывшего СССР. Она затрагивает социальную и политическую проблематику; собранные вместе, эти женские голоса передают свое восприятие экономического и культурного развития. Выставка также строится вокруг идеи женского взгляда на искусство — существует ли он? Мне скорее интересно развитие идеи женского, а не феминисткого подхода, что в более поздних работах обсуждает Джудит Батлер.

Поразительно то, что изучая современное искусство, ты можешь говорить с художниками, чьими произведениями ты восхищаешься. Это как новый вид социальной сети, которая соединяет людей в реальном мире.

Для меня главная проблема — это сведение воедино разных дисциплин: музейное дело, эстетика, культурные и социальные теории, история искусств, теории языка тела, анализ фондовых структур Европы. Теория танца и перформанса — это все еще новая сфера исследований, и она требует множества подходов, так что я очень стараюсь найти метод, который бы включал их все. Помимо этого, меня расстраивает тот факт, что в британской системе образования докторантам предоставляется крайне мало возможностей преподавать, все что вы делаете — это проводите исследование, пишите об этом, публикуете свою работу. Полагаю, что для пользы научного сообщества, особенно если речь идет о гуманитарных науках, следовало бы давать докторантам шанс больше преподавать, прежде чем выпускать их в большой мир.

Поразительно то, что изучая современное искусство, ты можешь говорить с художниками, чьими произведениями ты восхищаешься. Кроме этого, ты можешь прочувстовать их, а также общаться с другими участниками перформанса и публикой. Это как новый вид социальной сети, которая соединяет людей в реальном мире, хотя меня интересует также взаимосвязь танца и виртуального пространства.

Мой научный руководитель — Сара Уилсон из института Courtauld. Она — неиссякаемый источник знаний о ХХ веке и послевоенном искусстве. Ее интерес к российскому искусству неисчерпаем, она работает над тем, чтобы расширить исторический канон концептуализма.

За время моей работы я встретилась со многими интересными людьми. Участие в мастер-классах Тино Сегала, путешествие в Индию (я читала там лекцию в одном университете), встречи с художниками, чьи работы я нахожу выдающимися и которые могут и впрямь изменить что-то в этом мире, создавая нечто прекрасное и заставляющее нас думать. Это, например, Ксавье Ле Руа, Амар Канвар, Кори Аркангал, Эстер Саламон, Тино Сегал, Борис Шармац, Анна Тереза де Кеерсмакер.

Я подумываю о том, чтобы стать танцовщицей или хореографом! Это шутка, конечно, но в ней есть доля правды. Ведь у меня есть кое–какой опыт в этом деле. Но пока мне больше всего интересна кураторская работа, организация дискурсивных площадок и участие в создании нового блока знаний о современном искусстве, а также о человеческом теле. Я полагаю, что интернет довольно сильно влияет на нас физически, увеличивает наш опыт, то, как мы взаимодействуем с другими телами в повседневной жизни. Но это такая сфера знаний, о которой система образования пока дает нам мало представления.