В Москве начинается международный фестиваль независимого кино 2morrow, на котором традиционно будет несколько параллельных программ помимо основного конкурса и специальных показов. T&P попросили кураторов этих программ немного о них рассказать.

«Мне кажется, то, что мы называем «российским кино» несколько зашло в тупик. Это или невнятный арт (когда московские мальчики снимают что-то про провинциальную жизнь, о которой они ничего не знают), или высокобюджетный мейнстрим про войну, про которую уже нет сил смотреть и нет слов писать. Это не отменяет моего постоянного страстного желания смотреть и анализировать фильмы про нашу жизнь. К счастью, в прошлом году мы с Иваном Чувиляевым набрели на эту тему с региональным кино (к тому моменту им уже активно занимался критик Сергей Анашкин) — сначала как журналисты, а потом фестиваль 2morrow тоже загорелся этой идеей и дал нам возможность сделать программу. И оказалось, что в этом кино, при всех недостатках качества, гораздо больше жизни, новых тем, новых жанров. Быть куратором — естественное продолжение профессии критика, но мне никогда не хотелось быть одним из тех, кто просто перекладывает фильмы с иностранных фестивалей на отечественные. Изучая региональное кино, ты действительно можешь сделать открытие».

«Мы уже третий год подряд делаем свою документальную программу на

2morrow — и третий год подряд изобретаем велосипед, каждый

раз нащупывая новый фокус, который бы вязался с нашим фестивалем (в плане наших

вкусов, нашей идеологии, аудитории — в общем, всего) и в то же время

не дублировал бы его. И сейчас логичным образом получилось, что это

программа про будущее — то есть про то, куда движется документальное

кино через призму того, куда движемся мы сами. В этом году программа

называется «новые территории документального кино», и она буквально

показывает, какие рубежи документальное кино сейчас захватывает.

«Аннели» — предельно безумный, энергичный и обаятельный фильм о бунте

разбитных мюнхенских маргиналов, по сути, лишь притворяется

документальным, хоть и заимствует у него всю эстетику; это наша

фантазия на тему столь нами любимого гибридного кино, которую мы

откопали в швейцарской программе Локарно, где «Аннели» показывали на

немецком, и потому его упустили почти все англоязычные критики.

Made Of Stone — это, можно сказать, один из самых форматных фильмов для Beat Film

Festival, показывающий как такой человек как Шейн Медоуз,

известный гопник и автор This Is England, может снимать документальное

кино, абсолютно подобострастным, фанатским взглядом.

«Левиафан» — очевидно, самый убедительный пример того, как современное искусство

может успешно существовать на поле современного нонфикшна, и фильм,

который, что лично мне чрезвычайно отрадно, демонстрирует, как документальное кино

может быть показано невероятным событием — причем как в плане

отношения к нему, так и в смысле зрительского ажиотажа. Один знакомый

отборщик из Монреаля рассказывал, что в Канаде, где позиции и

прокатные перспективы документального еще плачевнее, чем в

России, он выходил в прокат и собирал солд ауты на каждом показе.

Фильм Жоакима Пинту «А что теперь? Напомни», напротив, намного более

камерная и личная история, но оттого производящая не меньшее

впечатление — меня этот фильм поразил так же, как и The Act of Killing

или тот же «Левиафан» в прошлом году. Несмотря на немного пугающие

выходные данные — почти что трехчасовой фильм от первого лица о том,

как человек живет со СПИДом, — это безумно красивый, поэтичный и умный

фильм, начисто лишенный того неприятного, вышибающего слезу и потому

дико спекулятивного эгоцентризма, которого в документальном кино

развелось очень много.

Ну и последний фильм тоже абсолютно из обоймы Beat’а, даже странно, что мы не показали его до этого — крайне увлекательная история о том, как человек из 70-х, называвший себя Отцом Йодом, очень красиво сошел с ума, основав вокруг себя небольшую секту, которая занималась свободной любовью, играла в психоделической

рок-группе и заведовала крайне популярным вегетарианским рестораном

здоровой еды на Сансет Стрипе. В плане работы с архивными материалами

— это чистый «Сенна», в плане сюжета — документальный «Марта, Марси Мэй,

Марлен»».

«Так получилось, что уже третий год подряд я делаю для фестиваля

программы. Первой была «Фасцинация: звук» — размышления

о звуке и политике звукозаписи. Второй и третьей были

ретроспективная «Шкловский/Олеша» и экспериментальная видео-программа «Вокруг мая», посвященная небезызвестным событиям. Они

были показаны в прошлом году.

Моя любимая работа — двойная ретроспектива «Сопротивление

истории» (Петер Нестлер / Даниэль Уйе и Жан-Мари Строб), которую

я сделал вместе с Goethe-Institut Moskau. В принципе, там все было

сделано, сказано, показано. Отталкиваясь от материала, мы собрали

программу, где во главе угла была среднеметражная форма. Важно

понимать, что насаждение большой формы — не что иное, как диктат

вездесущей индустрии. Форма происходит от идеи, остальное — ничто.

«Фигуры отказа» — это два фильма Артура Аристакисяна и три — Педру

Кошты. Это большие формы. «Ладони» — апокриф, Juventude em

Marcha — постдокументальный эпос. Это — идеи.

Интуитивные идеи, идеи, берущиеся от знаний и от практики. Знания

истории и кино, их практики.

Эти программы — кинокритика. За три или четыре года я написал около

пяти текстов о кино. Почти без исключений — к собранным программам.

К «Фигурам отказа». Фигуры — это жесты. Иные жесты прочерчивают в

воздухе границы. Здесь — да, там — нет. Границы твердой решимости, как

писал вдохновленный древнерусскими описаниями Лихачев.

Аристакисян — потому что «Ладони». Кошта — потому что сначала

No Quarto da Vanda и только потом — Juventude em Marcha. Когда я

вижу Вентуру с перевязанной головой, вспоминаю почему-то Гийома

Аполлинера.

Инвалид с поврежденной головой Вентура раз за разом повторяет

письмо. Вариация на тему письма, написанного поэтом Робером

Десносом из концлагеря к жене.

В 1926 году Робер Деснос написал стихотворение, заканчивающееся так:

Я столько мечтал о тебе, столько шагал, говорил, спал с твоим

фантомом, что мне уже ничего не осталось, и все же, как быть

фантомом среди фантомов и стократно темнее тени, что движется

и будет радостно двигаться по солнечному циферблату твоей жизни.

Лирика может быть эпической, иногда. И для этого ей не нужно

проходить Терезиенштадт.

«Фигуры отказа» — одна из возможных фигур.

Также среди гала-премьер 2morrow стоит обратить внимание на новый фильм Альберта Серра «История моей смерти»», а в конкурсе на один из главных фильмов последнего Венецианского кинофестиваля — «Жена полицейского».