Анна Кутелева исследует, как социокультурные факторы влияют на энергетическое сотрудничество, объясняет, что такое доктрина мирного возвышения Китая, и рассказывает, кто такие «люди-бананы» и «люди-яйца».

Где училась: Кафедра политологии, факультет гуманитарных и социальных наук РУДН (2005-2010), совместная магистерская программа РУДН и Шаньдунского университета (Китай) «Политические проблемы международных отношений и глобального развития» (2010-2012), с сентября 2013 аспирант Университет Альберты (Канада).

Что изучает: социокультурные факторы во внешней политике Китая в Центральной Азии.

Особые приметы: должна была стать художницей, занимается йогой, автор Магазеты, читала лекции про современный Китай, преподавала в Высшей школе экономики, интересуется современным искусством и современным театром.

Я политолог-китаист. В первую очередь, я политолог, а потом уже китаист. Я бакалавр политологии, магистр политологии, магистр права в области мировой политики и вот сейчас будущий PhD, тоже в области political science.

Это абсолютная случайность, что я стала политологом-китаистом и вообще занимаюсь наукой. Я очень долго рисовала, ходила в художественную школу и думала, что стану художником. А потом в какой-то момент поняла, что хорошо рисовать я, конечно, научилась, но вот таланта у меня не прибавилось. И когда я поняла, что идти в художники мне не стоит, встал вопрос, а куда стоит. Я решила, что, наверное, в гуманитарии, выбрала в качестве специальности политологию и поступила в РУДН. Вуз я выбрала, исходя из того, что, там, где я проведу следующие пять лет, мне должно нравиться: мне должны нравиться люди, мне должно быть приятно там находиться. А у РУДН потрясающий кампус, особенно летом, когда все так расслабленно, и студенты отдыхают среди фонтанов. Мне кажется, РУДН до сих пор этим заманивает студентов.

Когда нужно было определиться, какой учить язык, то китайский я выбрала наобум. К окончанию школы я успела поучить английский и немецкий, и мне не хотелось учить еще один европейский язык. Я решила, что китайский это будет забавно. Трудностей, которые меня встретили на первых порах, я совершенно не ожидала.

Я смогла сдать свой первый экзамен по китайскому, но с трудом и, что особенно ужасно, с такой жалостью со стороны преподавателя. Но потом настал момент, когда я поняла, что мы с китайским языком подружились. Не то, чтобы я на нем заговорила, как на родном, но хотя бы поняла, как его учить. Учить-то я его учила, но, как и многие, кто начинает учить восточные языки, до определенного момента не вполне понимала, что я с ним буду делать. Ощущение того, что я знаю, зачем я его учу, появилось только после того, как я съездила в Китай.

В первый раз я туда попала в 2007 году. Я поехала в Пекинский университет иностранных языков и там месяц учила китайский на языковых курсах. Мне все там невероятно понравилось: и город, и люди. Самое прекрасное было в том, что эти люди были абсолютно другие, настолько, насколько можно быть другим.

«В китайском языке есть множество диалектов. Это самая большая «подстава» — когда вы приезжаете в Китай и понимаете, что никто не говорит на том языке, который вы учите 7 лет»

Вернувшись, я поняла, что мне нужно становиться политологом-китаистом. Дальше я уехала на полгода в город Сиань, в Сианьский университет иностранных языков. Там я дописывала свою курсовую, доучивала язык, и доучила его до такой степени, что после окончания своего бакалавриата в Москве смогла уехать в китайскую магистратуру, двойную магистратуру Шаньдунского университета и Российского университета дружбы народов по программе для политологов и международников «проблемы глобализирующегося мира».

В китайском языке есть множество диалектов. Это самая большая «подстава» — когда вы приезжаете в Китай и понимаете, что никто не говорит на том языке, который вы учите 7 лет. Говорить на каком-то отдельном диалекте может только человек, который его специально учит. Все это довольно сложно. Приехав в Гонконг, я, наверное, не смогу поговорить на китайском ни с кем из китайцев. Диалект коренных шанхайцев я даже не всегда идентифицирую как китайский. К счастью, есть много других диалектов, которые ближе к официальному диалекту (путунхуа или mandarin на английском).

К тому моменту, когда я приехала в китайскую магистратуру, я побывала уже в нескольких китайских городах, поэтому хорошо себе представляла, что такое китайские диалекты и очень их боялась. Я специально выясняла, будут ли в университете говорить на общепринятом диалекте, на что мне отвечали — да, конечно, у нас все говорят на общепризнанном диалекте. В результате же половину своих профессоров я не понимала. От депрессии и утраты веры в свое профессиональное предназначение спасало меня только то, что сидящие со мной на парах китайцы точно так же этих профессоров не понимали. Например, студентка из провинции Шэньси не понимала (без всяких шансов когда-нибудь понять) нашего преподавателя, потому что он приехал из Шэньчженя.

Но со временем, когда нарабатывается навык понимания разных китайцев, то начинаешь понимать некоторые диалекты, лучше, чем сами китайцы. Иногда в поезде китайцы из разных провинций пытаются поговорить и не понимают друг друга, а ты сидишь тихонечко и злорадствуешь, потому что хорошо понимаешь обоих. Я в свое время пожила в провинции Шэньси, это Сиань, центральный Китай, у них там свой диалект, слава богу, не Сычуаньский. Пожила в Шаньдуне, у них есть свой шаньдунский диалект, но он тоже близок к официальному диалекту. Если их послушать какое-то время, начинаешь в них ориентироваться. А вот когда со мной шанхайцы разговаривали на шанхайском, у меня было ощущение, что прилетели инопланетяне.

Мне повезло, что первый раз я приехала в Пекин, потому что пекинский диалект и общепринятый это почти одно и то же, так что я худо-бедно все понимала. При том, что письменность у всех одинаковая, и когда ситуация доходит до какой-то точки невозврата, и понять друг друга совсем невозможно, начинаешь набирать предложения на мобильном телефоне. Иероглифы везде одинаковые, и это немного расслабляет.

Еще интересен тот факт, что я, политолог, вряд ли смогу прочитать китайскую книгу по медицине, потому что не знаю тех иероглифов, которые нужны, чтобы прочитать книгу по медицине. Я даже с большим трудом буду читать книгу по экономике. А иностранец, изучавший химию в Китае, будет с большим трудом читать мою диссертацию.

Так что каждому, кто учит китайский, в определенный момент нужно максимально честно ответить себе на вопрос, зачем я это делаю, зачем я хочу выучить китайский. Чтобы читать книги на китайском? Чтобы стать переводчиком широкого профиля? Чтобы переводить художественную литературу с китайского на русский? Чтобы заниматься бизнесом в Китае? Нужно четко себе ответить на этот вопрос, потому что от ответа зависит то, какой китайский вам нужен. И то, и другое, и третье выучить нельзя.

Не знаю, согласятся ли со мной другие китаисты, но мне кажется, что китайский, (в отличие от многих европейских языков), нельзя выучить походя, в качестве хобби. Это очень тяжелый язык, который требует трудолюбия и большого вложения времени. Уехав в Канаду, я очень переживаю, что из-за того, что здесь у меня не так много практики, у меня упадет уровень владения китайским. Этот язык постоянно требует, чтобы им занимались. Без практики тут же забываешь иероглифы, которыми редко пользуешься.

Китайцы сейчас активно развивают свою «мягкую силу», и в связи с этим активно пропагандируют китайский язык. Есть куча приятнейших опций поехать в Китай поучить китайский. Я училась в языковых школах нескольких городов и встречала там и взрослых людей, и молодых, встречала англичанок, которым хорошо за 50, японцев, которым хорошо за 70. Но, к сожалению, 25-30-летних русских, которые приехали в Китай just because it’s a good experience, я не видела. Если хочется приключений и если есть возможность потратить на себя несколько месяцев, это потрясающий опыт. Это разовьет мозг, это позволит научиться новому. Один мой знакомый, человек, который напрямую профессионально с Китаем не связан, но имеет личный интерес к китайской теме, поехал в Китай на полгода учить китайский, и получил массу приятных впечатлений, и вернулся весь переполненный эмоциями — при том, что человеку 40 лет.

У меня есть мечта, что когда у меня появится достаточно времени, я на полгода поеду в Корею учить корейский. И всем рекомендую осуществить то же самое с Китаем. Нужно выбрать город, который вам нравится, там найти университет, и начать напрямую договариваться с университетом. Это не очень дорого, и это очень хорошо организовано. Есть еще какое-то количество грантов от института Конфуция, но это скорее для студентов, специализирующихся на Китае.

Я занимаюсь социокультурной спецификой и социокультурными факторами в политике. Изучаю, как социальная и культурная среда влияет на внутреннюю и внешнюю политику и на международные отношения. Поэтому мне было особенно интересно, как китайцы воспринимают международные отношения, как китайцы понимают мир вокруг себя, как они себя в мире видят, и какое место в мире, по их мнению, они занимают.

Социокультурные факторы — это идентичность, идеи, внешний и внутренний имидж государства. Внутреннее самоощущение — это то, какое место государство занимает, по его мнению, на международной арене, и то, как оно хочет себя позиционировать. Внешний имидж — это то, как его воспринимают все остальные на международной арене. Идентичность — это все, начиная от языка и заканчивая глобальными мнениями, которые разделяет вся нация, в том числе и относительно своего собственного имиджа и места во всем мире, то есть все эти категории взаимосвязаны.

Говоря о китайцах, лучше всего рассказывать китайские доктрины, так как китайцы сами эти доктрины придумывают, выводят в общественный дискурс, а потом ими успешно описывают жизнь. Сейчас есть доктрина мирного возвышения Китая и есть доктрина гармоничного развития. В рамках этих двух доктрин Китай и собирается развиваться. Это значит, что китайцы хотят убрать ощущение тревоги, которое вызывает во всех странах их стремительный рост. У них есть международные амбиции, китайцев много в Африке, в Центральной Азии, в Юго-Восточной Азии. Это вызывает беспокойство у тех стран, которые раньше считали эти географические регионы своей собственной зоной. В связи с тем, что Китай туда пролезает, они чувствуют, что это угроза их безопасности. Плюс так складывается международная система, что если одно государство наращивает силу и влияние, то другое государство тут же чувствует себя небезопасно, и в конечном итоге нападает на него. Это описывается дилеммой заключенного.

И если сейчас Соединенные Штаты в международных отношениях играют роль старшего брата, то Китай выбрал себе роль желанного партнера. Концепции, с которых я начала разговор — мирного возвышения и гармоничного развития, это та модель партнерства, которую Китай предлагает миру.

Магистерскую диссертацию я писала о социокультурных факторах во внешней политике Китая и Центральной Азии. Тему своей нынешней диссертации я стараюсь сузить, она будет про социокультурные факторы и энергетику. Энергия воспринимается как идея, в зависимости от того, какие свойства ей приписываются, и от этого зависят отношения между государствами.

Представители разных стран могут жонглировать профессиональными терминами, постоянно употреблять слово «энергия» и думать, что хорошо понимают друг друга. Но их отношение к идее энергии и к энергетическому сотрудничеству будет сильно различаться. И зачастую именно это серьезно влияет на отношения между государствами. Иногда энергия понимается страной, которая ей владеет, то есть богата природными ресурсами, как национальное достояние, как что-то неотделимое от этой страны. На базе ощущения «мы — богатая нефтяная держава» строится идентичность, самоощущение и самопозиционирование. Иногда страна-импортер воспринимает энергию очень утилитарно, как что-то, что является всего лишь ресурсом. И это совершенно разные восприятия, но от этого зависит внешняя политика, от этого зависит, на какие уступки идут в соглашениях, от этого зависит результат взаимодействия при переговорах.

Тема достаточно интересная, и я пока не знаю, насколько «энергия как идея» влияет на энергетическую политику и сотрудничество между государствами в области энергетики. Но надеюсь, что через несколько лет смогу ответить на этот вопрос.

Смысл моей работы в том, что я смогу кому-то помочь лучше понять мир. Это очень важно, потому что в моей узкой области политологии и международных отношений гуманитарии, озвучивая проблемы, иногда тем самым уже влияют на развитие международных отношений. Так или иначе, мы формируем дискурс, мы формируем отношений людей к проблеме, мы формируем их восприятие этой проблемы.

Восприятие международных отношений сформировано такими же политологами, как я. Среди моих студентов или среди читателей моих книг могут оказаться будущие министры образования и иностранных дел, будущие послы России, или будущий ученый, который разработает новую парадигму международных отношений, которая кардинальным образом изменит наше восприятие. В этом и есть смысл передачи знания и объяснения реальности. Может быть, это звучит абстрактно и плоско, но, я действительно считаю, что это один из способов изменения реальности.

Так как я занимаюсь исследованиями социокультурных факторов, их социальная составляющая заставляет меня много общаться с людьми. Для меня это уже вошло в привычку — внимательно слушать людей и стараться делать првильные выводы об их жизни.

В Китае я общаюсь со всеми: от таксистов до журналистов, и при первой же возможности задаю интересующие меня вопросы. В Канаде довольно много китайцев, и первое время мне казалось, что я в уютной обстановке любимого Китая, потому что я везде слышу китайскую речь и вижу китайцев.

«Если китаец уезжает в Канаду, он называется «хауцяо», буквально — «китайский мостик». Такой человек остается китайцем и воспринимается в Китае как часть своей нации вне зависимости от того, где и сколько лет он живет»

Один из методов исследования — интервьюирование, так что я регулярно разговариваю с людьми на улице по необходимым мне темам. Много интересной информации можно получить, если поболтать с кем-нибудь в прачечной или поговорить в очереди за едой с китаянкой, о том, как ей нравится жить в Канаде, почему она приехала, собирается ли она обратно в Китай и что про него думает.

Китайцы, которые давно уехали из Китая или родились в другой стране, не вычеркиваются из китайского общества. Они навсегда китайцы. В Китае есть слово «иммигранты». Допустим, если я уеду жить в Китай, то я буду для китайцев иммигрантом. А если китаец уезжает в Канаду, он называется «хауцяо», буквально — «китайский мостик». Такой человек остается китайцем и воспринимается в Китае как часть своей нации вне зависимости от того, где и сколько лет он живет. Почти все китайцы говорят по-китайски и так или иначе везде объединяются.

Но некоторые китайцы перенимают западный образ жизни и сильно вестернизируются — их называют «людьми-бананами», которые только снаружи желтые, а внутри белые. А еще есть «люди-яйца» — сверху белые, а внутри желтые. «Яйцами» называют тех европейцев, которые, приезжая в Азию как-то очень сильно прикипают к ней душой и становятся желтыми внутри, хоть и белыми снаружи. Вот я, наверное, тоже такой человек-яйцо. И кажется, в Канаде я сейчас скучаю больше по Китаю, чем по России. В Китае мне очень уютно, и с китайцами, в силу их социокультурной специфики, мне во многом гораздо проще и комфортнее общаться, чем с другими иностранцами.

Говорить про мировую науку вообще можно только в плане естественнонаучных специальностей. Про гуманитарные науки нельзя говорить в общем и целом. Есть англоговорящая наука, есть франкоговорящая, есть наука, говорящая на китайском или на русском. Те лидеры в науке, которых почитают в России, абсолютно неизвестны в англоговорящем научном мире, и наоборот. (Есть множество еще более локальных научных сообществ, например, потрясающая шведская школа политологии). Это, к сожалению, отдельные миры, которые редко пересекаются из-за языковых барьеров, так что определить, кто из них лучше занимается этой самой наукой и является лидером, нельзя.

Основная проблема в моей области — это то, что люди воспринимают свою языковую научную школу как некую парадигму, в рамках которой они всегда должны оставаться. Поэтому я не учусь в Америке — там очень четкая ориентация на количественные исследования, на применение математического анализа в политологии, а это мне не очень близко, тем более с моей темой исследования. А в Америке не принимают альтернативные точки зрения и не понимают альтернативных вариантов решения проблемы. В Канаде в этом плане гораздо интереснее.

Что я особенно люблю в своей профессии, так это преподавание. Причем, видимо, я из тех преподавателей, которые не пытаются чему-то научить, а пытаются дать возможность учиться самим. Я считаю, что основной задачей преподавателя должно быть развитие критического мышления и способности задуматься о тех проблемах, о которых человек раньше не задумывался. Есть еще такой момент в отношениях «учитель-ученик»: ученик всегда будет умнее своего учителя, потому что он будет знать все, что знает учитель, и еще больше. Второй момент заключается в том, что преподаватель очень многому учится у студентов. За тот семестр, который я преподавала в Вышке, я гораздо больше узнала о международных отношениях, чем за два года в магистратуре. Студенты задавали вопросы, которые мне ни разу не приходили в голову, и мне приходилось искать на них ответы. Студенты писали совершенно чумовые работы на темы, которые я сама для себя не поднимала. Ну и, естественно, когда что-то объясняешь, гораздо лучше понимаешь это сам.

Сейчас в Канаде я веду семинарские занятия по международным отношениям. По сравнению и с Россией, и с Китаем, не лучше и не хуже — просто абсолютно другой подход. Я еще не поняла, нравится ли мне этот подход или нет. Канадские студенты совсем не похожи на российских и китайских студентов. Мне с ними трудно найти общий язык. На мой вкус, к преподавателям в Канаде в целом относятся требовательней, чем к студентам. Например, я не могу спрашивать студентов, наугад выбирая фамилию из списка. Меня также удивляет, что в Канаде не принято ругать студентов за невыполненные домашние задания и не принято требовать от студентов результата. Я себя всегда втихаря считала достаточно либеральным преподом, но оказывается, что по канадским меркам я чрезвычайно консервативна. Наверное, мои бывшие студенты, прочтя это, от души посмеются.

«Изучая Китай, вы понимаете, что все ответы на сложные жизненные вопросы, которые вы знали с самого детства, оказывается, имеют альтернативные варианты»

Кроме того, отношения между преподавателями и студентами в Канаде гораздо менее формальные. Я сама дружу со многими своими бывшими студентами и, конечно же, дружу со своими преподавателями из РУДН. Я познакомила своего научного руководителя из Шаньдунского Университета со своей мамой — когда он был в Москве, мы позвали его на обед к нам домой. Но эта дружба началась уже после учебы — пока я училась и преподавала, между нами всегда была дистанция.

Для того, чтобы понять Китай, нужно туда съездить. И вовсе не потому, что китайцы скоро поработят весь мир, и нужно что-то с этим делать. Китайцы одна из самых неагрессивных наций на Земле. За последние три века они не выиграли ни одной войны, и я им сейчас с этими последними тремя веками очень льщу. Китай скорее будет представлять какую-то альтернативу культурной и идейной гегемонии США, поэтому очень интересно, что такое Китай, как он выглядит, и чем он отличается от остального мира.

Китай и страны Восточной Азии умудрились сохранить свою независимость в плане исследуемых мной социокультурных факторов. Они другие. У них по-другому устроено общество, у них другая культура. И когда вы с ними сталкиваетесь и морально настраиваете себя на полную открытость и даете им шанс выразить альтернативную точку зрения, вы получаете удивительный результат. Вы понимаете, что все ответы на сложные жизненные вопросы, которые вы знали с самого детства, оказывается, имеют альтернативные варианты. Понимаете, что можно жить по-другому — не плохо и не хорошо, а просто по-другому, счастливо, но не по-европейски, а по-китайски. Это, конечно, совершенно удивительно.

Мы живем в очень интересный переломный момент, когда одна культурная гегемония в большом смысле сменяется другой. Пока мы все еще существуем в мире, правила которого придумали белые мужчины западной культуры. Но все больше и больше мы начинаем говорить про женщин и про их участие в мире. Человечество дошло до той стадии развития, когда женщина может заниматься чем-то кроме поддержания очага и рождения детей, то есть у нее, наконец, появилось время, чтобы творчески участвовать в создании нашей реальности. И на сцену выходят бесконечные азиаты — китайцы, корейцы, японцы. Это прекрасно уже тем, что нас ждет что-то новое. Мы все читали про Древний Египет или про Ассирию, это целые эпохи, огромные пласты времени, которые навсегда ушли. Было время, когда самой передовой державой в мире была Ассирийская империя. Но все приходит и уходит, и сейчас начнется что-то новое. А мы живем на границе между одним и вторым, и мне кажется, что это очень интересно.

Что рекомендует прочитать Анна:

Карл Герт. «Куда пойдет Китай, туда пойдет мир: Как китайские потребители меняют правила игры»

Глубокий и чрезвычайно своевременный анализ современного китайского общества потребления.

Александр Панцов. «Дэн Сяопин»

Биография Дэн Сяопина — человека, который открыл Китай и начал рыночные реформы, сумел найти общий язык с США и СССР, подавил студенческое восстание в 1989 году. Дэн Сяопин прожил 93 года. Его жизнь — это буквально история Китая ХХ века. Очень интересная и полезная книга, написанная одним из лучших российских китаистов.

A.I. Johnston and S.R. Robert, «New directions in the study of China’s foreign policy»

Конечно, «новые направления» не такие уж новые, тем не менее, во многом книга по-прежнему актуальна. Это сборник статей, каждая из которых представляет самостоятельное исследование и нестандартный подход к проблеме.

Qin Yaqing, «Why is there no Chinese international relations theory?»

Это глава книги, которую стоит прочесть целиком. В ней доходчиво рассказывается о том, что такое международные отношения по-китайски и с чем эту дисциплину в Китае едят.

Магазета

Коллективный блог китаистов о Китае и китайском языке. В «Магазете» китаисты уже больше 5 лет активно делятся опытом и полезными ссылками, дают ценные советы новичкам, обсуждают китайскую политику, современное искусство, популярную культуру и особенности китайской кухни. Невероятно полезный и дружелюбный ресурс.

Дополнительные материалы:

Выступление Анны на ПечаКуча по теме «Новые и старые герои современного Китая».

Книга Анны на Ozon.ru.