Способность говорить членораздельно появилась у предков современного человека примерно 1,7−2 миллиона лет назад. И с тех пор мы не замолкаем, выражая свои мысли, идеи, чувства и, конечно же, эмоции.

Люди могут похвастаться действительно богатым набором слов, выражающих то, что мы чувствуем, и они крайне разнообразны. Вспомните, например, виральные подборки слов, которые «есть в каком-то другом, но нет в русском языке».

Скажем, шведское риэсфебер (resfeber), которое обозначает беспокойство перед поездкой. Или финское меотохапия (myötähäpeä) — то самое чувство, когда глупый поступок совершает другой, а стыдно именно вам. А еще есть, например, аумбук (awumbuk) — слово, которое говорят коренные жители гор Байнинг из Папуа — Новой Гвинеи, чтобы описать социальное «похмелье». Да, то самое чувство насыщенности обществом, которое оставляет людей немотивированными и вялыми в течение нескольких дней после отъезда утомительных гостей.

Всех этих слов, действительно, в русском языке не существует — однако кто поспорит, что есть аналогичные состояния? А еще практически во всех языках мира есть свои слова для выражения базовых эмоций: страха, гнева, любви.

Так как же соотносится с культурными границами то, как мы испытываем эмоции?

Имеют ли человеческие эмоции универсальные корни, или они различаются в разных культурах? Вопросы эти далеко не новы. Даже больше: на заре научных исследований предполагалось, что точно так же, как основные цвета дают начало всем остальным оттенкам, существует и основной набор первичных эмоций, из которых возникли все другие чувства.

А затем оказалось, что в английском языке радуга состоит из 6 цветов вместо 7 в русском, да и с эмоциями дела обстоят не так уж и просто…

Я вас не понимаю

Но вернемся к Папуа — Новой Гвинее. В уже довольно далеких 1970-х годах исследователи сообщили, что люди из изолированной культурной группы на этой территории смогли правильно определить эмоциональные выражения на сфотографированных лицах людей с Запада со скоростью, превышающей вероятность. Заявление произвело фурор в научных кругах, и столь феноменальное «распознавание лиц» было воспринято как доказательство того, что люди во всем мире понимают эмоции одинаково.

Однако совместная работа ученых в различных областях — психологии, нейробиологии и антропологии — со временем показала, что наше культурное воспитание может в значительной степени повлиять на то, как люди выражают и испытывают эмоции.

Так, исследованием вопроса общих человеческих эмоций занимались, например, представители университета Chapel Hill в Северной Каролине (США). Объединив усилия с коллегами из Института естествознания Макса Планка в Йене (Германия), они выявили значительную изменчивость в способе выражения эмоций в устной форме. Учтем, что нельзя считать эти исследования абсолютным доказательством того или иного утверждения. Большинство из них производились с ограничениями, которые не позволяют говорить о 100% чистоте эксперимента. Так, сравнение происходило либо в рамках двух культур (чего недостаточно), либо фокусировалась на исследовании культур представителей крупных и развитых стран. Другое ограничение исследования заключается в несовершенном характере переводов, и это особенно актуально, когда речь идет о словах для эмоций, которые трудно выразить словами. В этом случае ученые-лингвисты могут получить только приблизительные переводы таких терминов. — Прим. редактора

Их работа, одно из крупнейших исследований межкультурного эмоционального выражения на сегодняшний день, была основана на данных из словарного запаса 2474 мировых языков.

Чтобы исследовать изменчивость в выражении эмоций, исследователи использовали вычислительные инструменты для создания обширной базы данных лингвистических случаев, когда одно слово имеет несколько значений. Как, например, слово «рука» в русском языке, которое может обозначать как непосредственно ладонь, так и всю конечность от плеча до кончиков пальцев. Или слово «funny» в английском, что может означать и «смешной», и «странный» одновременно.

Затем команда использовала эту базу данных для создания сетей слов, объединенных воедино, среди 20 языковых семей, чтобы таким образом сравнить эмоциональный словарь человечества. Исследование выявило значительные различия в концептуализации эмоций в разных культурах: вариаций в них оказалось в три раза больше, чем в терминах, используемых для описания цвета.

Например, в некоторых языках слово «неожиданность» обычно объединяется со словами, связанными со страхом, в то время как в других языках та же концепция сочетается с более приятными состояниями, такими как счастье.

Интересным и немного неожиданным стало и то, что некоторые австронезийские языки сочетали в себе концепцию любви, типично положительную эмоцию, с жалостью — типично отрицательным чувством.

На лице написано

А что с мимикой? Несмотря на различия в лингвистическом выражении эмоций, эмоциональные выражения лица изначально универсальны, однако со временем становятся культурно дифференцированными.

Чтобы подтвердить эту догадку, команда исследователя Дэвида Мацумото изучила тысячи фотографий, сделанных на Олимпийских играх в Афинах в 2004 году сразу после окончания матчей. Исследователей особенно интересовало, как быстро менялись (и изменялись ли вообще) изначальные эмоции на лицах людей после победы или поражения их любимчиков.

Результаты показали, что культурные различия, действительно, есть. Так, спортсмены из коллективистских культур, таких как Китай, склонны маскировать свое эмоциональное выражение лица в большей степени, чем спортсмены из индивидуалистических культур, таких как Великобритания. Исследование также показало, что люди из более богатых и густонаселенных стран, как правило, были менее озабочены маскировкой своего эмоционального выражения, чем люди из менее населенных и развивающихся стран.

Вывод? Эмоциональные выражения индивидуума могут быть одновременно и универсальными, и культурно-специфическими. Вот так вот непросто.

Пять главных вопросов про культуру, эмоции и культуру эмоций

Насколько одинаково люди воспринимают эмоции?

Очень по-разному, и, чтобы понять это, не нужно быть ученым. Если бы все мы чувствовали одинаково, даже в рамках одной культуры, только представьте, сколько серьезных межличностных конфликтов попросту никогда бы и не возникло. А теперь вспомните последний раз, когда вы ругались с кем-то из-за того, что человек не понимает ваших чувств. Таких простых и очевидных. Для вас. Но совершенно непонятных вашему оппоненту.

Еще один интересный момент: далеко не все культуры воспринимают эмоции как нечто, что находится внутри нас. Многие считают, что эмоции — это собственно взаимодействие между людьми, то, что люди делают друг с другом. Соответственно, в понимании таких народов, когда вы любите или злитесь на ближнего, вы не переживаете это чувство тет-а-тет, но проживаете его вместе.

Почему эмоции — это явление культуры?

Несмотря на то что механизм чувств и эмоций биологический, переживать их мы учимся через призму нашей культуры, когда взрослеем. Нам говорят, что хорошо сдерживать эмоции — или, наоборот, широко улыбаться людям, показывая свою расположенность. Детьми мы можем ощущать лишь полярные состояния (нам либо хорошо, либо плохо), и мы совершенно не думаем о том, каким образом можно или нельзя транслировать эти чувства вовне. Но начинаем задумываться об этом каждый раз, когда кто-то из взрослых поправляет и сдерживает наши порывы.

Например, во многих западных культурах чувство стыда воспринимается как негативное. Тогда как в восточных культурах стыд стоит на одной ступени со смущением и скромностью — это безусловно хорошие эмоции, которые показывают, что человек не лишен чувства такта и приличий.

Как культура влияет на эмоции?

Как уже было упомянуто выше, эмоции — это во многом чисто физиологические реакции мозга и тела, однако не только. Да, наш организм химически реагирует на нечто происходящее вокруг, но сама по себе эта реакция — не эмоция. У любой эмоции есть социальный контекст, потому что человек живет в обществе. И обычно эмоции возникают не сами по себе, а именно в контексте взаимодействия с миром и другими людьми.

Даже если мы чувствуем злость относительно каких-то собственных поступков и эмоция вроде бы направлена на себя, в реальности она все равно направлена вовне. Мы злимся, что что-то сделали не так и, возможно, это повлияло на наши отношения с кем-то, на нашу работу, на то впечатление, которое мы хотели бы оставить у других людей. То есть наша личная эмоция все равно вписана в социальный контекст.

Меняется ли восприятие или выражение эмоций у человека, который переходит в другую культуру?

Конечно, иначе не существовало бы понятия «культурный шок». Безусловно, он связан не только с эмоциями, однако каждый человек, который долгое время жил в иной культуре, на первых порах испытывал состояние непонимания и, возможно, неприятия. Человек думает, что его чувства — это всего лишь естественные реакции на окружение, а затем оказывается в другой культуре и осознает, что они совершенно неадекватны нормам этой другой культуры.

Со временем, когда человек общается с достаточным количеством людей из другой культуры и получает от них «обратную связь», он накапливает новый опыт их выражения. Это медленный процесс: иммигрантским меньшинствам требуется больше одного поколения, чтобы приспособиться к нормам новой культуры.

При взаимодействии с людьми из разных культур осознание того, что эмоции каждого человека так или иначе связаны с его собственным социумом, его нормами и ценностями, помогает лучше понять друг друга.

Чем еще нам может помочь понимание эмоциональной жизни других людей?

Знание альтернативных способов получения и выражения эмоций дает нам лучшее понимание своих собственных чувств. А еще оно дарит альтернативный взгляд и перспективу.

Например, чувство стыда само по себе не настолько невыносимо, ​​чтобы мы обязательно должны были превратить его в чувство гнева. Стыд невыносим только в том случае, ​​если вы стремитесь быть человеком, который должен не испытывать стыда и постоянно чувствовать себя хорошо — это требование и норма западной культуры.

Если вы сумеете отделить себя от этого культурного правила, вы сможете жить даже с чувством стыда. А еще ваша реакция на людей, испытывающих глубокое чувство стыда или депрессию, основана исключительно на ваших личных ценностях и представлении о том, каким человеком должны быть вы сами (а значит, какими должны быть и все остальные: что чувствовать и что думать, чтобы попадать в «норму»).