Справедливо ли утверждение, что период модерна подошел к концу? Кандидат философских наук, заведующий отделением культурологии НИУ ВШЭ Виталий Куренной считает, что, хотя по какой-то причине дискурс постмодерна в России продолжает оставаться популярным, он уже давно устарел, а современный мир на самом деле вполне укладывается в рамки описания эпохи модерна. T&P законспектировали лекцию.
Что современно? | Философия
Лекция. 10 ноября 2018, Новое пространство Театра наций. В рамках цикла «Интеллектуальный марафон Нового пространства Театра наций „How Long Is Now“»
Виталий Куренной
Философ, культуролог, научный редактор журнала «Логос», руководитель школы культурологии и лаборатории исследований культуры НИУ ВШЭ
Новый мир
Ответ на вопрос, что такое современность с философской точки зрения, предполагает большой разговор о модерне. Я постараюсь ответить на этот вопрос в академическом ключе, но для начала проговорю кое-какие стандартные вещи.
Общество модерна противопоставляется традиционному обществу по ряду параметров.
Политика: если в традиционном обществе государство существует в форме империи, для которой главное — чтобы в ней мирно сосуществовали очень разные сообщества, то в эпоху модерна оно приобретает форму менее толерантного, более жесткого национального государства. Такое государство, с одной стороны, порождает современные общественные институты — школы, музеи, университеты, — а с другой, создает предпосылки для такого явления, как тотальная война.
Экономика: на ней делает главный акцент марксистская теория. Капиталистический вариант модерна — рыночная экономика, предполагающая наличие крупных капиталов, индустриальное производство и разделение труда. Социалистический вариант вместо рынка пытается вводить плановое регулирование. Так или иначе, экономика модерна характеризуется небывалым ростом производительности труда. Любопытно, кстати, что первый образец промышленного массового производства — книгопечатный станок.
Общество: впервые выделяется как нечто отличное от государства именно в теоретической рамке модерна. Фундаментальное отличие общества модерна от традиционного общества — отсутствие системы сословных различий. Как правило, там, где присутствует эта система, представителей разных сословий по-разному казнят. Поэтому
яркий символ перехода общества к модерну — гильотина, которая всех уравнивает.
Модернистское общество характеризуется дифференциацией различных культурных сфер. Все, что мы сегодня называем наукой, искусством, культурой и т. д., раньше представляло собой элемент единого религиозного мировоззрения.
Искусство: только в обществе модерна искусство получает шанс стать автономным. Раньше оно выполняло две основные функции: политическую (эстетизация политического режима — все эти бесконечные статуи императоров и т. п.) и религиозную (изготовление предметов культа для храмов). Кроме того, искусство было просто бытовым украшением. Когда японцы впервые привезли свое искусство на Парижскую всемирную выставку, они не взяли графику Хокусая, для них это было что-то пошлое и низкое — они решили показать лаковые чайные столики, предметы быта.
Базовый принцип нового мира — субъективность, право на следование самому себе. С одной стороны, это индивидуализм, то есть право на признание любого своеобразия. С другой — право на критику. Модерн ликвидирует статус авторитета и исходит из того, что человек сам является конечной инстанцией любой достоверности. Однако вместе с идеей автономии индивида возникает представление не только о свободе, но и об обязанностях и ответственности за свои поступки.
Когда рождается модерн
Стандартная позиция: модерн появляется во время Великой французской революции. Возникает национальное государство, которое декларирует свободу и равенство, основанное на национальном суверенитете.
Теоретики государства, такие как Майкл Манн, считают, что основные черты современного государства складываются после Первой мировой войны.
Марксистская теория полагает, что капитализм (это его название модерна) рождается тогда, когда возникает мировая торговля и мировой рынок, то есть в XVI веке. А затем в результате ряда процессов, оторвавших крестьян от земли, возникает и необходимая для капитализма свободная рабочая сила.
Главный оппонент Маркса, отец современный социологии Макс Вебер в работе «Протестантская этика и дух капитализма» говорит, что капитализм появляется из определенной культурно-религиозной обстановки, то есть из протестантской этики. Это совершенно другая перспектива, согласно которой капитализм вовсе не основан на стремлении к максимизации прибыли.
Такие исследователи, как Райнхарт Козеллек, исходят из того, что модерн — не событие, а процесс. Козеллек утверждает, что модерн формировался примерно с середины XVIII по середину XIX века. Вначале произошла семантическая революция, когда основные исторические понятия поменяли значения: например, слово «нация» в домодерновый период использовалось для обозначения студенческих землячеств и только в эпоху Великой французской революции приобрело современный смысл. Затем случилась так называемая демографическая модернизация, переход от традиционного общества с высокой рождаемостью и высокой смертностью к системе с низкой рождаемостью и низкой смертностью. Более того, развитое модерновое общество не воспроизводит само себя, восполнение в нем происходит за счет мигрантов — в этом смысле
мы живем в совершенно модерновой стране.
Демографическое поведение меняется в том числе и благодаря завоеванию женщинами прав, феминистской революции.
«Женщина не может ждать»
Как остроумно формулирует Вернер Зомбарт, капитализм рождается благодаря роскоши и потреблению редких товаров. Традиционное общество живет стабильно и бедно. Заработать много нельзя, и единственная возможность что-то добыть — пойти на войну и награбить. Так откуда в капитализме крупные финансовые накопления? Современные историки, в частности Фернан Бродель, говорят, что источником появления капиталов в Европе становится торговля на дальние расстояния. Торгуют предметами роскоши: шелком, специями, чаем, соболями. Но почему торговля роскошью вдруг приобретает такой гигантский размах?
По Зомбарту, с одной стороны — из-за роста городов. Кстати, до XIX века города ничего не производят: это центры потребления.
С другой стороны — из-за либерализации сексуальных и любовных отношений, секуляризации любви, ее выхода из-под патронажа Церкви и формирования принципа легитимности в любви. Любовь становится самоценной, происходит революция телесности. Возникает так называемая экономика куртизанок — трата денег на любовниц.
В целом происходит то, что Зомбарт называет победой женщины: начинается потребление предметов интерьера, домашней обстановки и в целом дорогих вещей, изготовление которых требует сложных технологий и таким образом ведет к изменениям в способах производства.
Зомбарт обозначает также тенденцию концентрации удовольствий. Раньше горизонт производства и горизонт потребления не были индивидуальными. Например, если церковная община заказывала у ювелирной семьи работу по изготовлению алтаря, то она могла делаться десятки лет, потому что не было субъекта, который хотел этот алтарь здесь и сейчас. Даже если заказчик умер бы, все равно алтарь принадлежал бы общине. Мы живем в другом горизонте, предполагающем концентрацию потребления в ограниченный период нашей жизни. Здесь Зомбарт тоже не скупится на афоризмы: «Женщина не может ждать».
Макдональдизация XIX века
Некоторые полагают, что глобализация — это модный тренд, но еще Маркс и Энгельс говорили о формировании глобальной массовой культуры. У Карла Розенкранца, одного из главных правых гегельянцев Германии, есть эссе «Прогресс в единообразии нашей цивилизации», содержание которого соответствует содержанию книги Джорджа Ритцера «Макдональдизация мира». Ритцер говорит, что современный процесс цивилизации — это рационализация и стандартизация, наглядным образцом которых является «Макдоналдс». В 1872 году после запуска первых телеграфов Розенкранц описывает этот же процесс, говоря, что современные ему коммуникационные сети редуцировали до нуля пространственную удаленность и человечество вступило в эру неслыханной синхронности сознания.
Серая, черная, белая толпа. Карен Линн
Субъективность и театр
Выше упоминалась субъективность как один из ключевых сюжетов модерна: с ней связаны важные свойства современного общества.
В традиционных обществах семьи никогда не образовывались исходя из романтических представлений о любви — только из экономической целесообразности. В обществе модерна семейные отношения — свободный союз.
В традиционном обществе будущее человека определено его предысторией, принадлежностью к семье и клану. В обществе модерна предполагается, что человек отделяется от своего происхождения и способен реализовать индивидуальную траекторию.
Традиционное общество характеризуется тотальной идентичностью, в нем нет характерного для общества модерна зазора между человеком и его ролью. Идентичность современного человека множественна, изменчива и образует пространство свободного выбора — и само общество модерна рождается как раз в тот момент, когда остро начинает переживаться эта ролевая структура.
Именно поэтому театр — один из ключевых институтов общества модерна, школа модерновой и городской жизни, искусство играть роли и умение понимать их условность и ограниченность. Известный пример наивного традиционного сознания — когда человек вскакивает и начинает спасать бедную Дездемону от Отелло. Театр — это школа, которая моделирует акторную природу современного общества. Мы живем в мире, где играем бесконечное количество социальных ролей. Любопытно, кстати, что знаменитая система Станиславского формировалась в эпоху мобилизационной модернизации, которая сама требовала от людей актерского мастерства (иначе были риски: не то сказал, не так посмотрел).
Вильгельм Дильтей видел особенность модернового общества в том, что мы включены в эти роли, но ни в одну из них не погружены полностью и ни в одной не чувствуем себя полностью реализованными.
Только современный человек чувствует неудовлетворенность своей идентичностью.
Маркс считал капитализм антигуманным из-за господствующего в нем отчуждения (яркое выражение этой проблемы — фильм «Новые времена», в котором Чарли Чаплин показывает дегуманизацию человека, стоящего у конвейера). Грубо говоря, общество невыносимо, потому что я должен ходить к восьми утра на работу. Но это редчайшая заслуга модерна: восемь часов я офисный планктон, но после могу быть виндсерфером, смотрителем сериалов или заниматься бар-хоппингом.
В «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса есть знаменитый пассаж о том, что в коммунистическом обществе никто не ограничен определенным кругом деятельности и может совершенствоваться в любой отрасли. Можно утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, а после ужина предаваться критике, не будучи при этом охотником, рыбаком, пастухом или критиком. Исходя из этой точки зрения, мы живем в стране победившего коммунизма. У нас половина населения на дачах так и живет, по словам Владимира Маяковского: «Землю попашет, попишет стихи».
Приватность
Модерн создает условия для возникновения частной жизни. Вследствие протестантской интимизации религии происходит гигантский по своему размаху культурный процесс, который завершается, например, появлением современного романа. Только модерн формирует комплекс представлений о наличии у нас внутреннего мира. Чтобы возникла эта сфера, потребовалась эволюция разных практик и техник — например, практики интимного дневника. Сегодня у нас есть психотерапевты — тоже практика, позволяющая нам артикулировать нечто из своего внутреннего мира.
В традиционном обществе интимное пространство и пространство труда в жилище не разделены. В эпоху модерна происходит трансформация планировки: появляются небольшие пространства, стремящиеся быть индивидуальными.
Образование
В начале XIX века мир приходит в движение. Все структуры, институты и профессии находятся в состоянии чрезвычайной подвижности. На эту ситуацию неопределенности ответом становится появление в обществе модерна либеральной модели образования.
Отцу современного университета Вильгельму фон Гумбольдту принадлежит знаменитая фраза о том, что образование — это гармоническое развитие всех способностей (это необходимо потому, что в ситуации неопределенности никто не может знать заранее, какие из этих способностей пригодятся). Причем эта образовательная задача реализуется на протяжении всей жизни, поэтому lifelong learning — тоже не исключительно современная особенность. В системе образования по Гумбольдту важно не обрастать энциклопедическими знаниями, а развивать то, что сегодня мы называем компетенциями.
Образование самоценно и не должно быть инструментальным. Всеобщее образование приоритетнее профессионального. А его цель — научиться учиться самому.
При этом образование состоит не только в свободе, но и в разнообразии опыта и должно заканчиваться деятельным преображением мира.
Изобретение традиции
Наиболее сбалансированной теорией модерна мне кажется теория компенсации Иоахима Риттера. Мир модерна не интересуется прошлым и учреждается фундаментальным разрывом, дифференцией, жестом отказа от любой формы традиции. Но парадоксальным образом лишь модерновый мир и рождает историческое сознание — как ответ на аисторичность модерна. Модерн — баланс двух базовых составляющих: рационализма Просвещения и историзма, формирующегося в XIX веке.
Только общество модерна знает историю и обладает историческим чувством — в традиционном обществе, напротив, взрывают Пальмиру.
У истории, исторического познания, согласно главному методологу исторической школы Иоганну Густаву Дройзену, есть освобождающая функция, эмансипаторная: если мы понимаем, чем обусловлено настоящее, мы можем им овладеть, мы не принимаем за чистую монету то, что неясно по своему происхождению.
Есть авторы, которые противопоставляют понятия цивилизации и культуры. Освальд Шпенглер в «Закате Европы» говорит, что культура умирает, а на ее место приходит цивилизация — то, что по определению глобально. (Многие ошибочно отождествляют глобализацию с экспансией Америки, но это ошибка: цивилизация лишена связи с местом своего происхождения, она безродна, и если сегодня инновации в основном генерируются в США, то завтра они могут прийти из Китая.) Но культура не умирает: реакцией на глобализацию становится интерес к локальному. Конечно, во многом это, как говорил Хобсбаум, «изобретение традиции», но оно возникает там, куда пришла цивилизация. Вы не найдете в городе ресторана местной кухни, если там не появится «Макдоналдс». Интерес к истории возникает как компенсирующее желание сформировать собственную идентичность.
Литература
Ассман А. Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна. М.: Новое литературное обозрение, 2017
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М.: Директ-Медиа, 2016
Гегель Г. В.Ф. Философия права. М.: Мир книги, 2009
Иллиес Ф. 1913. Лето целого века. М.: Ад Маргинем, 2017
Колоницкий Б., Копосов Н., Кром М., Козеллек Р., Андриайнен С., Бадалян Д., Борисова Т., Рощин Е. Исторические понятия и политические идеи в России XVI–XX века. Выпуск 5. СПб.: Алетейя, 2006
Люббе Г. В ногу со временем. Сокращенное пребывание в настоящем. М.: Издательский дом ВШЭ, 2019
Ритцер Дж. Макдональдизация общества 5. М.: Праксис, 2011
Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Двенадцать лекций. М.: Весь мир, 2008
Мы публикуем сокращенные записи лекций, вебинаров, подкастов — то есть устных выступлений. Мнение спикера может не совпадать с мнением редакции. Мы запрашиваем ссылки на первоисточники, но их предоставление остается на усмотрение спикера.
Комментарии
Комментировать