Есть универсальная модель, по которой существует и изменяется все, что создано человеком. Любой предмет и понятие проходят несколько этапов развития, и в этом смысле быть современным — значит осознавать, на каком из них находится то, чем вы занимаетесь. Медиаменеджер и литератор Демьян Кудрявцев рассказал о современном состоянии медиа и о том, что такое современность в принципе. T&P записали главное.

Демьян Кудрявцев

Поэт, прозаик, медиаменеджер, владелец газет The Moscow Times, «Ведомости» и агентства «Ясно Communication Agency», бывший генеральный директор ИД «Коммерсантъ»

Современный человек

Время — это последовательность важных для нас событий. Когда мы говорим, что время ускорилось и стало более плотным, это означает, что повысилась частота событий, которые мы считаем значимыми. Но общего времени нет. Определенному сообществу (нации, поколению) в едином информационном потоке, общем культурном и понятийном пространстве кажется, что эти события произошли. Для людей, одновременно живущих в другом измерении, никаких событий не происходило, поэтому они не могут быть современными.

У меня есть «Единая теория всего», которая гласит: все процессы и явления на свете подчиняются одному закону.

Сначала понятие существует как одно для всех, потом несколько — для избранных, затем много — для всех, потом много — для каждого, после чего перестает быть самим собой.

Пример: у древнего народа или племени одни песочные часы на всех. По мере роста и укрепления городов появляются часы на башнях. Затем богатые семьи в родовых замках обзаводятся напольными часами. Потом появляются карманные часы, и их становится много для всех, а затем у каждого человека появляется несколько часов: на руке, в телефоне, дома, в машине и т. д. В итоге часы исчезают, передав свою функцию какому-то другому предмету — например, телефону, который делает еще кучу разных дел.

Человеческое сознание и рефлексия развиваются по тому же принципу. Первобытный человек не отделяет себя от рода. По мере развития цивилизации обособляются семьи. Потом человек становится равен себе, начинает отторгаться от рода, семьи и народа. А затем начинает понимать, что у него «много часов»: дома с детьми он один, на его любимых толкинистских встречах — другой, а в офисе у него третья роль. Аристократ XVI века по отношению к своим детям, крестьянам и долгу был одним и тем же человеком. А сегодня каждый из нас — это десять разных людей. И когда-нибудь наше сознание перестанет быть таким, каким мы его знаем: мы сможем отдавать его другому телу, записывать на жесткий диск или отключать в нем ненужные функции.

Быть современным — значит понимать, на каком из этапов находится сейчас интересующее вас явление.

Если вы, как я, работаете в медиа, то сегодня все этапы уже пройдены и скоро настанет последний, когда медиа перестанет быть собой. Если вы бьетесь головой о стену в поиске новой модели монетизации, это не имеет никакого значения, потому что то, что вы строите сегодня, завтра просто перестанет существовать. Это лучше всего видно по истории носителей: я, например, видел зарождение, расцвет и исчезновение лазердисков, помню бетакамы, на них работали огромные индустрии, но они исчезли.

Однако нет дня, в который мы просыпаемся и понимаем, что перешли из точки А в точку Б. Функции часов перешли к телефонам, но многие продолжают носить наручные часы. Хотя никому не придет сегодня в голову сказать, что создание механических часов — это современный бизнес.

Помимо того, что происходит на самом деле, есть еще наше представление об этом. Представление подчиняется диалектическим законам — например, то, что нас волнует, подчиняется закону отрицания отрицания. Давайте посмотрим, как с точки зрения отрицания отрицания менялось восприятие, допустим, отношений полов. Великая французская революция рождает свободу в этом вопросе (пусть и только для просвещенного класса). Человек начинает осознавать себя как отдельность, и в этой отдельности его интересуют отношения с другим полом — именно свободные. Недаром многие просветители считались распутниками. Медленный ответ на это — викторианское пуританство, царившее необычайно долго. Ответом на него становится раскрепощенность и вольность 1910–20-х годов, а затем, в 1950-е годы, возвращение к пуританству, против которого начался бунт — сексуальная революция 1968 года. Так на каждом новом этапе человечество отрицает предыдущий опыт.

Мой любимый пример в политике — польский президент Квасьневский, который сидел у себя дома и писал на листке бумаги, чего хочет польский народ. Польский народ не хочет того, что он имел последние 10 лет. Что он имел последние 10 лет? Леха Валенсу. Отлично — значит, находим антонимы всему, что говорил Лех Валенса, баллотируемся от Социалистической партии, обещаем вернуть в страну порядок и всеобщее процветание и приходим к власти (и не делаем приблизительно ничего: развиваем мощнейшими темпами польский капитализм).

Но человеческая реакция всегда запаздывает. Соответственно,

быть современным с точки зрения процесса — это одно, а быть современным с точки зрения отношения — совсем другое.

Пример из Толстого: Николай Ростов, брат Наташи Ростовой, — прекрасный человек. У Ростова был разбитый о морды мужиков перстень, который он носил, чтобы напоминать себе, что негоже бить мужиков. С одной стороны, тогда еще существовало представление о том, что бить их нужно — ну, потому что как иначе? С другой стороны, это уже становилось неприличным. Когда описываешь это с отступом в 50 лет, как делает это Толстой, ты завтрашним зрением из отмененного крепостного права показываешь, что наше время появилось тогда, когда Николай Ростов задумался о том, что негоже бить мужиков.

Современный человек — это человек, осознающий себя во времени, видящий ситуацию в широком контексте и смотрящий вперед.

Современный политик

Современен ли Путин? В 1998 году как политик он был, безусловно, современным. Поколение, которое хотело свобод, рынка и отсутствия правил, победило в 1987–1988 годах, доказало свою победу в 1991 и 1993 году, а к 1998 году исчерпало запас ожиданий и побед. Российский народ устал от разрухи и того, что он считал либеральной моделью. Он хотел человека, который скажет крепкие слова, но без чудовищных изменений: во-первых, от изменений тоже все устали, во-вторых, никто уже не был готов отдавать полученное в 1990-е: приватизированные квартиры, цветочные киоски, акции дурацких компаний. Страна желала обмануться, хотела порядка — Путин соответствовал этим ожиданиям и был чудовищно современным на тот момент человеком.

Просто за 18 лет он стал другим, перестал быть современным, и общество изменилось. Кстати, с Толстым произошла такая же история. Впрочем, я не знаю ни одного человека, с которым эта история не произошла бы.

С нынешним уровнем развития медицины, чтобы оставаться современным, нужно очень вовремя умереть. Кто в России в последние 15 лет продает больше всего легальных музыкальных альбомов? Виктор Цой.

С другой стороны, Борис Немцов был ужасно несовременным человеком все 2000-е — но современность меняется, и он снова стал современным. В этом смысле у России есть еще отдельные циклы, которые не поддаются общим законам, но уже стали законом местным.

Современное медиа

Медиа — производная от современности. Современность заканчивается, когда ей на смену приходит новая современность, медиа становятся старыми, когда кто-то их сметает. С медиа последнего десятилетия это еще не произошло. Классическое актуальное медиа — журнал «Монокль», флагман хипстерского движения. Хипстеры уже все внуками обложены, но ничего нового нет.

Современность не всегда достигается в основном виде твоей деятельности, иногда это побочное явление. Три года назад The Boston Globe ввела адаптивную верстку, и все вдруг начали его читать, хотя кого интересует Бостон? Часто таким побочным явлением становится рождение нового языка, новой интонации, а затем этот новый язык тебя тянет: ты уже давно продался, заленился, пишешь всякую ерунду, но ты внутри актуального способа высказывания, и потому еще держишься.

Как издатель я ненавижу молодежные издания: там все слишком стремительно меняется. Вкладываешь в маркетинг, в создание нового языка, в новых героев. А изданию исполняется 14 — и все это больше не интересно. Вот с журналом «Дача» или «Охота и рыбалка» не так: чем люди старше, тем дольше они будут это читать.

Интересно говорить про медиа как форму существования коммуникации. Забудьте про медиа как бизнес, оставьте это тем несчастным, которые не научились ничему другому!

Куда мигрируют медиа? Плевать. В Советском Союзе не было инстаграма, но мы как-то знали, кто звезда, а кто нет. Алишер Усманов печатал пластиковые пакеты в подпольном цеху, с одной стороны — Алла Пугачева, с другой стороны — Михаил Боярский: если покупают, значит, они и есть звезды. Ни в коем случае нельзя думать (если только вы не заняты IT-технологиями или не работаете в корпорации, где вам поручили об этом думать) о том, куда мигрируют медиа, —надо думать, какую человеческую потребность вы можете удовлетворить.

Например, сегодня в социальных сетях реализуется коммуникация реакций. Возможность реагировать и быть частью создания инфоповода — это то, чего мы были лишены со времен афинского полиса, когда любой человек мог прийти и напрямую участвовать в обсуждении. Когда нас стало так много, что это стало невозможно, мы на сотни лет были лишены подобного механизма, который теперь нам снова дали. Поэтому мы больше не хотим слышать никакие медиа, мы хотим, чтобы слышали нас.

Единственное, чего вообще хочет человек, — это чувствовать свою общность и отдельность. Хочет знать, что он жив и что он часть чего-то.

Помещик, который бьет мужиков по мордам так, что перстень ломается, идет потом Пушкина читать не потому, что ему это чтение важно, а потому, что это делает его частью общности, подписанной на журнал «Современник», а с ней и частью всей читающей России. То, что он бьет крестьян, не делает его частью всей России, потому что это не отрефлексированное действие. А то, что он Пушкина читает, — делает.

Социальные медиа прекрасно удовлетворяют эти потребности. А в русском сознании слово — единственный способ это понять. Где-то это устроено иначе, у кого-то есть невербальные способы осознания общности, но Россия текстоцентрична. Под текстом я имею в виду все, что можно под ним иметь в виду: новость аналитика, комментарии под этой новостью, личная жизнь редактора, который запостил эту новость, и комментарии, а также реакция на эту личную жизнь — вот он, гипертекст.

Мы публикуем сокращенные записи лекций, вебинаров, подкастов — то есть устных выступлений. Мнение спикера может не совпадать с мнением редакции. Мы запрашиваем ссылки на первоисточники, но их предоставление остается на усмотрение спикера.

Читайте нас в Facebook, VK, Twitter, Instagram, Telegram (@tandpru) и Яндекс.Дзен.

Смотрите также