Каждый из нас хоть раз (в неделю) использовал слова «даун», «сумасшедший» или «псих». Кажется, что варианты неплохо подходят для выражения несогласия с чужой позицией и даже для оценки креативности. Вместе с тем психофобная лексика наносит реальный ущерб людям с ментальными нарушениями и инвалидностью, закрепляя негативные стереотипы. Эксперты Центра толерантности Еврейского музея рассказывают, почему выбор других синонимов пойдет на пользу всем.

Психофобия и эйблизм: слова непопулярные, ситуации знакомые

Эйблизм (от английского слова «able», способный) — это представление о людях с инвалидностью как о поврежденных и «ненормальных». Измерять уровень жизни человека с инвалидностью по лекалам человека без нее кажется почти что логичным.

Помимо издевательств над людьми с инвалидностью и мысли о том, что люди с ней хотят или должны быть «исправлены» до «нормального» уровня, эйблизм активно существует и на микроуровне.

— Ты чего ногой дрыгаешь, как дцпшник?

— Саш, ты слепая? Не тупи.

— Эти дети страдают заболеванием…

— Вы такая классная, я даже и не заметил, что вы инвалидка!

— Вот он инвалид, и то смог пробежать марафон!

Последние примеры особенно показательны. Одна из самых распространенных форм эйблизма как раз «доброжелательная», но от этого не менее вредная.

СМИ регулярно фокусируются на достижениях людей с инвалидностью, буквально делают эту особенность героев главной «изюминкой», чтобы материал задевал за живое и вызывал у читателей восхищение, зачастую смешанное с жалостью. Но ведь вдохновляет человек, а не его инвалидность? Снисходительное и покровительственное отношение — совсем не то, в чем действительно испытывают необходимость люди.

К повседневным форматам эйблизма также относятся:

  • попытка помочь человеку без получения разрешения («ну ведь он слепой? значит ему точно нужна помощь!»);

  • споры на тему «истинной инвалидности» («он ходить может, какой же он инвалид?»);

  • навязчивые расспросы;

  • приглашение на роль людей с инвалидностью актеров без нее, чтобы образ получился более красивым;

  • отношение к человеку с инвалидностью как к неспособному на самостоятельную коммуникацию: например, обращение к сопровождающему, к сурдопереводчику, к родителю вместо прямого разговора.

Речь не о том, чтобы буквально закрывать глаза на инвалидность. Она безусловно существует, но для создания открытого и толерантного общества необходимо разграничивать инвалидность медицинскую и социальную. Нет такого набора условий и качеств, который делает человека «инвалидом» в любой ситуации.

Психофобию можно считать одной из форм эйблизма. Это недоверие, вплоть до отвращения, к людям с ментальными особенностями или психиатрическим опытом.

Осложняет ситуацию укоренившаяся в языке привычка выражать экспрессию и описывать уровень креатива, используя производные от слов «псих» и «сумасшедший».

«Она просто сумасшедшая девушка!» — фраза может означать и как несогласие с высказанной идеей, так и восхищение ее оригинальностью. Если заглянуть в словарь, термин «сумасшедший» все еще означает «больной», «сломанный, поврежденный», как и в момент своего появления в XVI веке.

— Ты даун или как?

— Он настоящий псих, кто же так говорит о политике!

— Сейчас бы в психушку подальше от вас всех. Отдохнуть.

— Он шизик, конечно, но талантливый… очень оригинально рисует.

Любые ярлыки не красят говорящего, но психофобная лексика наносит еще и реальный вред.

Что с этими словами не так? Контекст порождает ошибку восприятия

Психофобная лексика часто основывается на медицинских терминах: «шизофреник», «кретин», «даун», «аутист». Вне контекста эти слова все еще остаются терминами, но применяются они в 95% случаев не врачами.

Проанализируйте, как часто вы говорите эти слова и для чего. Чаще всего мы используем их как оскорбления, когда хотим выразить яркое несогласие с поступком или мнением человека, признать его позицию совершенно ненормальной, не заслуживающей внимания или абсурдной.

Так и закрепляется стереотип: недальновидные решения, абсурдные поступки, опасное для общества поведение — все это связано с людьми, имеющими психические отличия, психиатрический опыт и ментальные особенности.

Мы можем ни разу близко не общаться с человеком с синдромом Дауна или РАС, но на уровне социального стереотипа представлять его недостаточно способным, не умеющим анализировать свои действия и отвечать за них.

Такие выражения настолько укоренились в культуре, что незаметны. И вместе с тем большинство людей до сих пор предвзято относятся к людям, имеющим инвалидность. Предвзятость, в свою очередь, влияет на экономический и политический дискурс: проекты получают меньшее освещение, люди — меньшие оклады или вовсе отказ по надуманной причине.

Музей может быть оборудован пандусами, а экспонаты — шрифтом Брайля, но если его сотрудники не знают, как обращаться к людям с синдромом Дауна и почему нельзя трогать коляску без спроса — среда не станет инклюзивной. Если тема кажется интересной, потренироваться в навыках корректной помощи и коммуникации можно на кейсах проекта Культура.Inc.

Когда же мы используем слова «псих» и «сумасшедший» в творческом или повседневном контексте, они уменьшают реальную степень травматичности психиатрического опыта. Современная культура часто романтизирует психические заболевания, но по своей сути они остаются травмирующими для человека, а не наделяют его суперспособностями. Ни возвышение, ни принижение такого опыта не помогают с решением проблемы.

Как надо? People-first language

Русский язык богат на синонимы, а потому для выражения экспрессии, одобрения или неодобрения можно выбрать любое другое слово: удивительный, непонятный, дерзкий, волнующий, вредящий, расстраивающий, неподобающий, отчаянный, стремительный, ужасающий.

Когда же речь идет о коммуникации с людьми с инвалидностью или о них, лучше руководствоваться правилом «people-first language». Принцип очень прост: сперва идет указание на личность, а потом уже на клинически значимое отличие, заболевание или опыт.

  • Не инвалид, а человек с инвалидностью.

  • Не даун, а ребенок с синдромом Дауна.

  • Не слабоумный, а человек со сложностями обучения или с интеллектуальной инвалидностью.

  • Не калека, а человек с нарушениями опорно-двигательного аппарата.

  • Не слепой, а человек с нарушением зрения.

Чтобы не показать, что инвалидность делает человека «хуже», также не следует использовать слова «недостаток», «дефект», «страдание». То есть: человек не страдает аутизмом, он у него просто есть.

Важно отметить, что некоторые люди с инвалидностью не обижаются на слова «инвалид» и даже могут просить называть их «аутист». Но такие исключения не возводят психофобную лексику в статус нормы, а просто напоминают нам о главном принципе любого общения: сначала спросить человека, как ему комфортно, а потом уже помогать и говорить.