Концепция lifelong learning, обучения в течение всей жизни, — один из главных трендов в образовании. И неспроста: мир непрерывно меняется, и знания устаревают практически в тот момент, когда вы их получаете. Как понять, чему стоит учиться? Каким должно быть современное образование, чтобы обеспечить лучшее будущее? Поговорили об этом с Дмитрием Судаковым, руководителем проекта «Атлас новых профессий».

Дмитрий Судаков

Руководитель проекта «Атлас новых профессий»

Что такое «Атлас профессий»?

— Расскажите, пожалуйста, о самом проекте «Атлас профессий». Что это и в чем его цель?

— «Атлас новых профессий» существует с 2014 года. Это книга, которая рассказывает о том, как будет выглядеть работа будущего. За «Атласом» стоят сотни часов труда тысяч экспертов. Мы описываем будущие профессии в 28 отраслях российской экономики: рассказываем, что меняется, какая новая деятельность появляется, какие навыки для этого необходимы.

И все это упаковано в, как это обозначил мой хороший друг, уникальное сочетание дидактичности и медийности. С одной стороны, мы вроде бы говорим о серьезных вещах: чему учиться, к чему готовиться. С другой стороны, мы это все упаковываем в достаточно легкий формат, понятный подросткам. Они доносят информацию до родителей — ну или родители до них, зависит от того, у кого осознанность больше прокачана. «Атласом» активно пользуются педагоги, вузы, центры дополнительного образования.

Как изменится рынок труда в ближайшие годы?

— Вы изучаете будущее рынка труда. А какие вы видите основные тенденции? Как он может измениться в ближайшие несколько лет?

— Вопрос, конечно, непростой. Глобально есть несколько основных процессов, которые определяют трансформацию рынка труда. Первый — это, естественно, цифровизация. Цифра проникает во все отрасли: от сельского хозяйства до туризма, от образования до энергетики, в транспорт, в добычу полезных ископаемых. Без цифры уже нигде не обойтись. Второй процесс, связанный с первым, — автоматизация. Все, что может быть автоматизировано и оказаться экономически выгодно, сейчас стремительно автоматизируется.

Третий фактор — глобальное разделение труда. Это основное, что бьет по экономике: сначала ситуация с ковидом, сегодня — ситуация геополитическая, когда рвутся цепочки связей. При этом мы понимаем, что, условно, для производства любого мало-мальски сложного объекта — от смартфона до самолета, от микроволновки до телевизора — требуется глобальная кооперация большого количества стран. Микросхемы идут из одной страны, дизайн разрабатывается в другой, программное обеспечение — в третьей, и так далее. И эта ситуация сохраняется. Будет какое-то импортозамещение, но без глобальной кооперации выжить не получится.

Следующая важная история, которая сильно все поменяет в ближайшее время, — это экология. Экологическая повестка становится очень важной, потому что планета находится в достаточно плачевном состоянии. Слава богу, люди начали это понимать, в том числе и в России. И немалая часть внимания стейкхолдеров в международных организациях, региональных органах направлена на экологическую повестку.

Я посчитал, сколько стоит еженедельное обновление смартфона — выкатывание тех обновлений, того софта, который на смартфонах установлен. Выяснилось, что в случае айфона, если все пользователи обновляются, условно говоря, в понедельник, это стоит примерно 3500 вагонов угля. И так происходит исключительно потому, что у нас абсолютно неэкологично построено программирование. Хотя казалось бы.

Экологическая повестка проникает во все сферы. Мир становится сложнее, и это, скажем так, самоусиливающаяся сложность, к которой мы, к сожалению, не очень готовы. Люди постепенно перестают понимать, как работать с такой сложностью, что может закончиться довольно драматично. Кроме того, все эти изменения еще и происходят с нарастающей скоростью.

И в этом плане нельзя рассчитывать на то, что вот ты чему-то научился в школе, в вузе, получил какое-то дополнительное образование — и все, можно расслабиться, теперь тебе не понадобится учеба. Нет, понадобится. Буквально через пару лет все твои знания устареют, и нужно будет что-то еще.

Как может измениться образование с учетом изменений на рынке труда?

— Как еще может измениться образование, кроме того, что оно теперь должно быть непрерывным? И как на это повлияют изменения на рынке труда?

— К сожалению, сегодняшняя система образования неэффективна. Она не готовит людей к будущему, потому что мы учим людей по канонам, шаблонам, стандартам, которые, по большому счету, относятся к программе XX века, а разворачиваются и вовсе в пространствах века XIX. Если посмотреть на то, как изменилась, скажем, улица в XIX и XXI веках — это колоссальная разница: появились машины, какая-то сложная техника. А если посмотреть на учебные классы или школу в целом — фактически ничего не изменилось. Школа как структура является инструментом трансляции, и сейчас это трансляция вчерашнего дня, а не завтрашнего.

Возникает, например, такая повестка: «Давайте запретим в школах смартфоны. — Почему? — Потому что дети все найдут в интернете». Звучит вроде логично, пока ты не смотришь чуть-чуть вперед и не видишь, что первое, чего будет ожидать работодатель от своего сотрудника, — это такой вот поиск. А школа это каким-то образом стигматизирует и делает подпольным.

Мы понимаем, что завтрашний сложный мир, да уже и сегодняшний тоже, требует развития креативности. При этом школа выдает абсолютно стандартные задания, те самые, которые можно найти в интернете. Собственно говоря, убивается всю любовь к креативности. Мы понимаем, что завтрашний мир — это мир команд. А основной паттерн в школах и вузах — акцент на индивидуальное.

И, конечно, самое страшное, что происходит в школе и вообще в системе образования, — это наказание за ошибки. Человек учится, только ошибаясь, а школа за это наказывает. Образование за это наказывает. В итоге человек просто начинает бояться ошибок, начинает избегать их — и движения в будущее. Это, конечно, не то, что нужно условному XXI или XXII веку.

Изменения должны начать происходить вот в этих областях. Мы должны начать менять подходы. Например, вчера педагог был некой фигурой, которая знала ответы на все вопросы. Конечно, не буквально, но этот миф какое-то отношение к реальности имел. Сегодня мир вокруг слишком сложный, а значит, нужна трансформация роли педагога. Он должен перестать быть транслятором, который знает все на свете, и стать тем, кто скорее сопровождает развитие ребенка, подростка. Наставником, позволяющим допускать ошибки и так далее.

В некотором роде это позиция садовника. Он не может заставить помидор созреть быстрее, зато может создать условия, в которых овощи растут максимально хорошо. При этом понятно, что все помидорки очень разные. Есть теория о том, что школа подобна банке с солеными огурцами: помести туда свежий огурец — и буквально через неделю он будем таким же, как все остальные. И раньше это было понятно. Сейчас, к счастью, ситуация требует совершенно других людей. Но школа к этому не готова и продолжает клепать соленые огурцы.

— Иными словами, обучение должно быть более персонализированным, но в то же время поощрять работу в командах.

— Да. Все люди разные. Кто-то кинестетик, кому-то больше подходят какие-то визуальные инструменты. И это, бесспорно, история про работу в командах. А еще про работу междисциплинарную. Сейчас у нас очень мало связей между тем, что изучается на разных уроках. Как отдельные черные ящики: вот здесь физика, здесь химия, здесь математика, здесь русский язык. И в итоге никто, даже сами учителя, не понимают, как все это связано друг с другом.

А мир завтрашний — это мир междисциплинарный. И сейчас никто не может объяснить будущему инженеру, зачем ему литература, или программисту — зачем ему экологическое мышление. Классический ответ: «Вырастешь — поймешь». Это неправда. Учитель сам не понимает зачем. Просто в программе написано, он эту программу присвоил и теперь полагает, что это некоторая высшая ценность.

Всему вот этому нужно, конечно, придавать некоторый смысл. Это колоссальная работа. Нельзя взмахнуть волшебной палочкой, переписать образовательные программы и ждать, что все магическим образом поменяется. Надо идти в педвузы, готовить совершенно других педагогов.

Как понять, чему учиться?

— Есть ли какие-то новые дисциплины, которые хорошо было бы освоить всем? Например, у всех есть базовые знания по литературе, математике. А что нужно в сегодняшних реалиях?

— Первая история, естественно, IT. Это понадобится абсолютно всем. Вторая история — экология. Во-первых, это сквозная тема, во-вторых, экология в принципе очень неплохо качает мышление, потому что имеет дело с экосистемами. А экосистемы — это сверхсложные штуки, и важно понимать, как они устроены, как мои действия влияют на планету или как то, что происходит на планете, влияет на меня.

Есть какие-то вещи, которые не так четко выделены, но от этого они не становятся менее важными. Например, то, что мы называем мышлением о будущем: подход, подразумевающий, что будущее зависит от твоих усилий. Что на него можно влиять.

— Что делать взрослому человеку, который уже получил образование, а теперь пытается не отстать от перемен? Например, для этого обязательно владеть английским языком. Есть ли сейчас еще какой-то навык, который стоит освоить всем?

— Китайский язык. Но вообще я бы так сказал: это история про понимание будущего. Взрослому человеку очень сложно, потому что у него, вполне вероятно, система образования отбила любовь к учебе. Точнее, здесь есть два основных паттерна.

Первый — человек учиться не хочет и симулирует. Обучение — это всегда некая зона неопределенности, и еще там постоянно наказывают: оценки ставят, родителей в школу вызывают, еще что-то. Это все очень глубоко усвоено. И человек такой: «Да ну, нет, не буду учиться, лучше пойду сборщиком товаров или таксистом».

Второй паттерн — это застревание в цикле обучения, когда человек получает 25-е образование. Человек знает, что, пока он учится, он как бы несамостоятельный. Есть какие-то люди, которые отвечают за его образование, знают, что ему надо делать, задания выдают. Это не всегда приятно: оценки, стресс, еще что-то. Но ты несамостоятельный, ты не принимаешь решений.

В итоге классический цикл у нас выглядит так: сначала окончили бакалавриат, потом магистратуру, аспирантуру. А потом пошли на какие-нибудь курсы повышения квалификации, получили второе высшее, третье высшее и так далее. И вот этот цикл приводит к изобилию дипломов, но не приводит ни к какому самостоятельному действию. Образование ради образования.

Поэтому, если мы говорим про взрослое образование, самое важное здесь находится в зоне рефлексии. Надо понять: а чего я хочу? Ведь серебряной пули, которая решила бы проблемы взрослого человека, не существует. Во-первых, потому что мир очень разнообразный, во-вторых, не всем же надо становиться программистами, хотя миф такой есть. Таким образом мы породим огромное количество плохих программистов, которые не смогут найти работу.

При этом, например, нет мифа о том, что нужно в зрелом возрасте переучиваться на инженера. Это серьезно, нужно получать полноценное образование. А взрослому нужны быстрые решения, и он начинает искать серебряную пулю.

Я знаю больше десяти историй, когда человек долго занимался какой-то деятельностью, а потом говорил: «Блин, да чем я занимаюсь вообще?» Проходил через внутренний кризис и понимал, что он вообще-то всю жизнь хотел заниматься другим. И когда появляется это понимание и осознание, зачем ему это, тогда возникает страсть. Кто-то, не знаю, барменом становится. Кто-то получает образование, кто-то идет в повара, кто-то — в биологи.

Но это не значит, что сразу нужно подавать документы в еще одну магистратуру. Дальше хорошо бы разобраться, а что из имеющегося опыта может помочь в выбранной сфере. Этот опыт нельзя обнулять. Не тот случай. Причем в новой деятельности тоже надо поразбираться. И только затем, поняв дефицит, начать его закрывать. Где-то понадобится фундаментальное образование, та же самая магистратура. Где-то — курсы на Skillbox.

А серебряной пулей будет говорить: «Бросаем все, идем осваивать JavaScript». Это безответственный совет был бы.

Как не застрять в бесполезном обучении?

— В начале мы говорили о том, что образование сейчас становится непрерывным. Как в таком случае не оказаться в ловушке бесконечных магистратур и курсов, если знания быстро устаревают, а развиваться в профессии хочется?

— Во-первых, важное замечание: эту историю про образование в течение всей жизни не в XXI веке придумали. Мы всегда учились всю жизнь. Просто сейчас вдруг люди это осознали. В индустриальном мире было нормально, когда человека, прошедшего какие-то ступени образования, как детальку с завода, выпускали в экономику. Дальше эта деталька где-то работала, продолжала, кстати, обучаться, но просто делала это плохо. А потом приходила в негодность, и ее отправляли на пенсию.

Сегодня мы понимаем, что эту детальку выпускают не очень готовой к этому новому миру, поэтому приходится доучиваться чему-то. В некотором роде так было всегда, но сейчас эти детальки просто меньшей степени готовности. Надо доучиваться — и переучиваться, потому что иначе тебя спишут в 30 лет.

О том, как в это все не сваливаться. Я страшную вещь скажу, меня за это педагоги, наверное, проклянут. Если говорить о взрослом образовании, андрагогике, то — не отрицая его определенной самоценности — я считаю, что к нему стоит подходить более утилитарно. Надо понимать две вещи. Первая: образование всегда про будущее. Это значит, что если я себе поставил некую цель, то образование мне нужно, когда моя цель недостижима в настоящем. Например, я не могу сейчас стать программистом — но хочу. Значит, в будущем я вижу себя программистом, но сегодня этому образу не соответствую. Мне нужно учиться. Соответственно, я ищу подходящее образование.

Но надо помнить, что я учусь не ради того, чтобы узнать, как стать этим человеком. Я учусь ради того, чтобы быть им. Когда я перестану удовлетворять каким-то текущим требованиям, то снова отправлюсь в этот цикл. Самостоятельно, с чьей-то помощью, еще как-то. Но я учусь не ради того, чтобы учиться, а ради того, чтобы стать кем-то еще. И в этой ситуации, мне кажется, просто не получится свалиться в такой бесконечный цикл.

Может выйти так, что ты получишь образование — и оно тебя не приведет к цели. Ну, значит, это образование было плохим. Надо искать другое. Такое, к сожалению, бывает.

Каким soft skills сейчас стоит учиться?

— Давайте поговорим про soft skills, гибкие навыки вопрос из двух частей. Чему, кроме мышления будущего и умения рефлексировать, стоило бы учить в университетах сейчас?

— Тут есть проблема: нельзя научить вот этим самым софтам. Как человека научить креативности? Ее не измерить. Мы создаем некоторые условия, в которых эта креативность развивается. Можно научить, например, варить борщ, а научить человека быть креативным, как шеф-повар мишленовского ресторана, невозможно. У него есть некоторый набор качеств, в том числе творческое мышление, внутренняя свобода, готовность к экспериментам (и ошибкам!), чтобы взять и что-нибудь придумать. Но если человек приготовит тысячу блюд по разным рецептам, это его не сделает креативным.

Здесь нужно создавать условия. Например, в университете студенту говорят: «Чтобы получить раствор такого-то химиката, делай раз, делай два, делай три». Никакой креативности здесь развить не получится, просто человек научится работать как робот, по инструкции.

Что конкретно развивать? Здесь достаточно сложно, потому что все очень разные. Вроде бы точно надо учить командной работе. Но почему? На самом деле, может, и не нужно, если у человека уже все нормально с этим навыком. А так — софтов бесконечное количество. И все важные. И критическое мышление, и та же самая командная работа, и, например, сторителлинг.

Соответственно, нужно говорить про системное мышление, понимать, как устроены большие системы. Нужно прокачивать креативность и умение нестандартно мыслить. А еще — финансовую грамотность. Это тоже довольно простой навык, но, кстати, интересно, что у него высокая корреляция с другими. Люди, у которых хорошо развита финансовая грамотность, внезапно оказываются, например, более экологически ответственными. Это, видимо, тоже связано с системным мышлением.

Но, опять же, здесь нужно понимать, ради чего. То есть нужна коммуникация, умение складно выражать свои мысли. Нужна ассертивность — умение понимать собственные границы, границы другого человека и так далее. Нужна эмоциональная грамотность, социальная — мы все работаем с людьми.

Нельзя ввести курс по ассертивности в университете. Это будет какой-то невнятный рассказ непонятно про что. Создать условия, которые поддерживали бы среду, можно. Не знаю, как сейчас, но, когда я учился на экономическом факультете, мысль о какой-то совместной академической деятельности с биологами для меня была немыслима. Где я, а где они, даже здания разные.

Я в свое время был поражен, обнаружив, что в Стэнфорде, в Калифорнии, есть специальные пространства, в которых перемешиваются студенты разных факультетов. Их не заставляют общаться. Им не предлагают сделать какие-то совместные кросс-дисциплинарные проекты, нет. Просто создают пространство, в котором они могут это сделать. И это оказывает совершенно удивительный эффект. Появляются кросс-дисциплинарные команды, стартапы, еще что-то.

— А если говорить о корпоративном обучении, как создать вот эту среду, которая позволяет развивать гибкие навыки в компании?

— Компании устроены более сложно. Они все очень разные. У каждой компании есть такая штука, как культура. Есть вот этот миф, например, про бирюзовые организации, которых никто не видел, но все любят. Объективно, если ты начнешь делать бирюзовую организацию из какого-нибудь «Росатома», у тебя ничего не получится. Просто потому что, например, там очень высокие требования к культуре безопасности. А значит, к целому набору софтов, которые не очень очевидны. И они абсолютно не подойдут сотруднику Google или «Яндекса».

Где-то поощряется свобода, например, и независимость, и горизонтальность, а где-то изволь соблюдать иерархию. И я не готов сказать, что последнее неправильно. У компании такая культура, она так зарабатывает, и ей нужны соответствующие люди. Значит, корпоративное обучение должно поддерживать нужные качества.

Да, есть некоторые универсалии, 4К, например: креативность, критическое мышление, кооперация и коммуникация. Очень любят люди такие вещи. Но вот возьмем критическое мышление: под ним в разных компаниях могут понимать очень разные вещи. И здесь нужно сначала смотреть на культуру, а потом уже на сотрудников, оценивать дефициты и их восполнять. Корпоративное обучение латает пробелы, не закрытые в предыдущем цикле образования.

О профессиональной идентичности и кросс-контекстных навыках

— В заключение расскажу об одном из открытий в ходе нашей работы, которое было сделано далеко не сразу. В 2015 году в Кремниевой долине мы ехали однажды по автостраде с моим приятелем и обсуждали стартап. Вот у нас уже есть «Атлас» — тогда там было около двух сотен профессий, сейчас более трех. И вроде бы понятно, что нужно сделать приложение. Школьник выбирает себе понравившуюся профессию, и приложение ему подбирает образовательную траекторию. Классно? Классно. А потом выяснилось, что так не получается, по разным причинам.

Через некоторое время, где-то в 2017–2018 годах, мы пришли к важному выводу. Индустриальная — даже скорее еще какая-то средневековая — логика строила идентичность человека вокруг его профессиональной идентичности. Это очень хорошо видно, на конференциях. Например, я могу представиться: «Я Дима Судаков, международный консультант». Имя дает очень поверхностное представление. Кажется, можно что-то сказать про нацию, пол, наверное, цвет кожи, но тоже можно ошибиться. А вот когда я говорю «консультант», у людей складывается в голове некоторая картинка. Они что-то про меня поняли, потому что вокруг этого выстроена моя идентичность. И так у всех.

Мы живем в мире, который меняется очень быстро. Сейчас у меня уже третья большая карьера — и не последняя, потому что я проектирую четвертую. В этом смысле очень странно строить идентичность вокруг профессии, а потом ее менять. Ты такой был, а потом ты совсем другой. Травмирующая история.

Кажется, что свою идентичность нужно строить вокруг вещей, которые с нами будут всегда или как минимум очень долго. Если я, например, люблю докапываться до мельчайших деталей, то я это буду делать в любом контексте. В журналистике, в медицине, в науке, в инженерке. Мне вообще не принципиально, это просто мое качество. Если, например, я работаю как спринтер — быстро все переделал, потом мне надо лежать на диване и плевать в потолок, потому что я иначе сгорю, — это одно. Если я, наоборот, стайер, марафонец, который способен очень долго, методично что-то делать, — это другое.

Речь о неких метанавыках, экзистенциальных навыках и качествах. Просто пока ты не разберешься в них, тебе будет очень сложно двигаться дальше. Внезапно окажется, что ты марафонец, которого поставили на стометровку, а ты так не умеешь.

И вот, уже опираясь на свою глубокую внутреннюю идентичность, нужно строить, наращивать внешние навыки. Это как матрешка, где внутри — экзистенциальные навыки. Предыдущая модель выглядела так, что у тебя внутри профессиональная идентичность, hard skills или еще что-то, а поверх них — слой софтов. Сейчас эту матрешку нужно вывернуть наизнанку, внутрь поместить то, что будет с тобой либо всегда, либо очень долго.

Поверх этого — слой… мы их называем даже не гибкими, а кросс-контекстными навыками. Например, у сварщика, дантиста и хирурга есть нечто общее: твердая рука, хороший глаз. Ты этому не научишься на курсах повышения квалификации. Это только практика, опыт. На что мы дальше можем опереться? Например, дантист может сменить профессию и стать сварщиком, потому что уже что-то есть. То, что я умею делать, что у меня получается, что мне нравится, — в каких еще контекстах я это смогу применить? Это второй слой.

А третий слой — предметный, навыки, которые просто нужно уметь осваивать. Бац — изучили новый язык программирования. Или еще что-то.

Несколько лет назад я был в университете Иннополис под Казанью. Там был один профессор, автор языка программирования Eiffel, который учил ему студентов. Этот язык нигде не используется. Вообще. Но когда студенты осваивают его, любой другой объектно-ориентированный язык программирования они изучают очень быстро. То есть они не зацикливаются на конкретном языке, они не становятся узкими профессионалами — они получают некий фундамент, отталкиваясь от которого могут легко осваивать другие вещи. По-хорошему, вузовское образование должно быть таким.